В ручном режиме

Случай в Пикалево показал, что государство перешло на ручное управление бизнесом. При таком взаимодействии государства с частным капиталом рискуют оба. Если государство не хочет и дальше сталкиваться с правовым нигилизмом, ему следует учиться отвечать за свои обещания.

В России государство входит в капиталы компаний и собирается входить в капиталы банков. Похожая ситуация наблюдается и в других странах. Сейчас государство вынуждено решать и текущие, и стратегические задачи, меняя для этого законодательство. Если говорить о текущих задачах, то главная проблема — увеличение объема плохих долгов.

Задолженность по кредитам — это такая доброкачественная опухоль. Российские банки предоставили компаниям и физическим лицам кредитов на 17 трлн рублей. И большинство из них до кризиса имели хорошее обеспечение, номинальная стоимость которого составляла примерно 27–28 трлн. Но в связи с кризисом эти доброкачественные кредиты начали превращаться в злокачественные. Во-первых, залоги обесценились. Во-вторых, компании, которые были должниками только по кредитам, теперь должны и другим кредиторам. Причем не только банкам, но и бюджету. Они должны платить налоги, но не могут. Начисляются штрафы, и сумма нарастает с каждым днем как снежный ком.

Решать эту проблему, боюсь, придется хирургическим путем. Государство выбрало путь рекапитализации банков: выдает субординированные кредиты и даже входит в капитал банков. Это правильно, но не панацея. Можно накачать банки деньгами, но куда они их денут? Заемщиков, которых можно кредитовать в соответствии с требованиями риск-менеджмента, становится все меньше. Поэтому, на мой взгляд, с одной стороны, надо по возможности помочь реальному сектору реструктурировать свои долги, а с другой — создавать банк «плохих» долгов.

Логично начать с ипотечных кредитов, выдавать которые банки призывало государство, чтобы поддержать граждан в решении жилищного вопроса. Государственная программа предусматривала чуть ли не ежегодное удвоение темпов кредитования. АИЖК определило стандарты и обязалось выкупать кредиты, выданные по ним. В итоге ипотечных кредитов было выдано примерно на 1 трлн рублей. А когда встал вопрос о рефинансировании, Агентство не смогло этого сделать: государство не выделило ему денег, а секьюритизация ипотечных активов оказалась невозможной. Я считаю, что за создание этой ситуации ответственно государство. И оно должно выделить АИЖК обещанные средства. Может быть, не всю сумму, а хотя бы 20–30 млрд рублей — хотя сумма кредитов, выданных строго по стандартам АИЖК, составляет примерно 600 млрд рублей. Государству следует выполнить свои обещания.

Недавно мы с представителем Центробанка обсуждали эту проблему, и он согласился, что есть смысл выкупать ипотечные кредиты. По моему прогнозу, к осени будут приняты дополнительные решения, которые позволят выкупать обеспеченные кредиты с помощью соинвестирования. Если частный инвестор вместе с государством покупает кредит, играет главную скрипку и рискует своими деньгами, то отпадает вопрос о коррупции и покупке «мусорных» кредитов по завышенным ценам. За свои деньги инвестор не будет покупать «мусор».

Сейчас на рассмотрении в Госдуме находится законопроект, в соответствии с которым субординированные кредиты будут выдаваться ВЭБом в соотношении 3:1, то есть на три государственных рубля будет приходиться один рубль частного инвестора. Правда, одновременно наблюдательный совет ВЭБа ограничил список тех, кто получит доступ к таким кредитам. Минимальный размер капитала банка, который может претендовать на получение субординированного кредита, в их представлении, должен быть более 3,5 млрд рублей. Причем объявили об этом задним числом. Получилась не очень красивая ситуация: некоторые банки уже договорились с зарубежными инвесторами, Европейским банком реконструкции и развития. Документы были поданы в ВЭБ и прошли почти все согласования — и тут была озвучена цифра 3,5 млрд. После таких действий инвестиционная привлекательность российских банков в глазах зарубежных партнеров падает, а политические риски растут.

И вообще неправильно делить банки на большие и маленькие. Единственно верный критерий: хороший — плохой, устойчивый — неустойчивый. Но пока, к сожалению, доминирует другой принцип: если ты большой, тебе будут помогать, даже если ты плохо работал, проводил рискованную политику, у тебя был неэффективный менеджмент. Это создает неравные условия конкуренции, что губит рынок. Я внес поправку к этому законопроекту: предложил снизить норму размера капитала банков до 1 млрд рублей и увеличить срок выдачи субординированных кредитов ВЭБа с десяти до тридцати лет. Так банки получат возможность включать часть их суммы в капитал первого уровня.

По моей информации, в ближайшее время в Думу будет внесен законопроект, согласно которому государство сможет обменивать свои облигации на акции кредитных организаций. Многие банки уже сейчас, можно сказать, стоят у нашего порога и ждут, когда появится возможность уступить часть своего капитала государству.

Хотел бы отметить, что, несмотря на все трудности, с которыми столкнулась наша страна, Федеральная служба по финансовым рынкам подготовила стратегию развития финансового рынка и утвердила ее в правительстве. В соответствии с этой стратегией принят закон, разрешающий ценным бумагам иностранных эмитентов обращаться на нашем рынке. На рассмотрении находятся законы о конфиденциальности информации и ликвидационном неттинге. Последний имеет огромную важность при банкротстве одного из контрагентов. Пока он предусматривает регулирование только сферы производных финансовых инструментов, но в ходе дискуссии в комитете я почувствовал, что ФСФР готова пойти на расширение применения инструментария.

Наверно, самый существенный риск, с которым предстоит разбираться государству в бизнесе — это правовой нигилизм. Сейчас доминирует подход «только трус платит по кредитам». По некоторым оценкам, до 30% проблем с неплатежами было бы снято, если бы действовал закон. Если неплательщики будут видеть, что ответственность неизбежно наступает, я убежден, многие компании найдут средства, чтобы погасить задолженность.