В поисках капитала гранта

Когда дело доходит до обсуждения различных форм поддержки бизнеса, пожалуй, ни один инструмент не вызывает столько споров, сколько грантовое финансирование. С одной стороны, количество бюджетных и частных программ безвозмездной помощи растёт с каждым годом. С другой — множатся упрёки в сторону «грантоедов». Насколько сложно получить в России грант на коммерческие цели, а самое главное — стоит ли это делать?

В инновационном лифте

Грантовое финансирование бизнеса в России набрало силу в 2000-х годах, когда запустилась правительственная госпрограмма поддержки малого и среднего бизнеса, и одновременно в стране активно начали строить инновационную инфраструктуру. Компании с инновационной составляющей в этой системе находятся на особом положении: деньги им дают чаще, охотнее и щедрее. Объём средств, ежегодно перечисляемых малым и средним инновационным предприятиям в виде безвозмездных субсидий и грантов, исчисляется миллиардами. Один лишь Фонд Бортника направил в 2015 году на их развитие свыше 3,3 млрд рублей. Фонд «Сколково» за шесть лет работы одобрил более 700 грантов на общую сумму в 11,6 млрд рублей. Однако результативность такой финансовой поддержки в экспертном сообществе вызывает диаметральные оценки. «В условиях недостатка инфраструктуры и неразвитости инструментов привлечения финансирования гранты и льготы — скорее, рыба, а не удочка», — делают вывод авторы исследования «Кембрийский взрыв: как институты развития помогают развиваться российским стартапам» (проведено агентствами «Инфом» и Primum при поддержке Фонда «Сколково»). Гранты многих развращают, а льготами могут воспользоваться только те, кто самостоятельно сумел преодолеть барьеры на посевной стадии.

— Гранты создают ленивых людей, — уверена руководитель Центра развития инновационного предпринимательства Тель-Авивского университета Елена Донец. — Однажды освоив схему получения денег от государства «за просто так», предприниматель понимает, что сделать это довольно легко. И всё — он «присасывается» к грантовой трубе. Предприниматель, который действительно хочет коммерциализовать свежую идею или развить уже готовый бизнес, ищет не деньги, а опыт. А государство в комплекте с грантом такого опыта, увы, не поставляет.

В идеале — при условии, что институты развития совместно поддерживают проект на всех стадиях его жизненного цикла — грант является лишь одним из множества инструментов «инновационного лифта». По словам Гульнары Биккуловой, директора по развитию Российской венчурной компании, на ранних стадиях развития проект попадает в бизнес-инкубатор или акселератор, учится доводить идею до продукта и рынка и вместе с тем выигрывает грантовую поддержку от Фонда «Сколково» или Фонда Бортника. «Возмужавший» проект может обратиться в посевной фонд РВК и получить первые инвестиции в объеме до 25 млн рублей. После следует линейка других венчурных фондов, а затем стартап, превратившийся за этот путь в сильную и, вероятно, международную компанию, может искать финансовую помощь в Роснано и ВЭБ. По мнению вице-президента по грантам и экспертизе Фонда «Сколково» Кирилла Булатова, грантовое финансирование гораздо эффективнее работает вкупе с другими возможностями инновационной инфраструктуры: налоговыми льготами, менторской программой и т. д. Это одна из причин, по которой гранты в «Сколково» дают лишь собственным резидентам. «Мы считаем, что грантовое финансирование помогает проектам пережить „долину смерти“, — объясняет эксперт. — Весь комплекс инструментов поддержки дает им возможность окрепнуть, встать на ноги, чтобы дальше делать самостоятельные уверенные шаги. Но, как показывает практика, работает такая поддержка только в случае, если команда проекта „заряжена“ правильным образом и понимает, что грант — это подспорье, а не панацея». Из позитивных примеров — компания Promobot, получившая от «Сколково» 1,7 млн рублей. Деньги она использовала для обновления дизайна производимых роботов-промоутеров и для поездки на выставку, где удалось найти заказчика и партнера из Китая. С ним предприятие заключило договор на поставку четырёх роботов в 2016 году и еще сотни — в 2017-м. «За счет микрогрантовой поддержки и помощи в продвижении и выходе на международный рынок компания довольно быстро осуществила первые продажи, — говорит Кирилл Булатов. — Однако без усилий со стороны самой команды этого могло и не случиться».

Бесплатный сыр

— Мой товарищ решил построить «инновационные теплицы», — рассказывает краснодарский предприниматель Дмитрий Песков, — с использованием целого набора энергоэффективных технологий. Подал заявку на грант по региональной программе, получил 300 тыс. рублей. Но деньги эти можно было расходовать только на определённые цели, причем зарплата в них не входит. Зато надо было составлять море отчётов по расходованию средств. Если других источников финансирования нет, приходится покупать на выделенные деньги оборудование и «пахать» бесплатно. Получив государственные средства, ты становишься от них зависимым: и освоить так, как хочешь, не можешь, и закрыть предприятие нельзя — придётся все возвращать.

Частный инвестор Антон Шипнягов называет грантовое финансирование «экономической химерой» и подводит под это определение научно-теоретические выкладки. «Грант — это попытка соединить два противоречащих друг другу экономических учения, — утверждает он. — Монетаризм выступает за накачку экономики деньгами любыми способами и против контроля со стороны государства. Кейнсианство выступает за государственное вмешательство в экономику и строго целевое финансирование. За счёт грантов государство пытается насытить экономику деньгами через узкий круг лиц и стимулировать спрос, но сделать это под жёстким собственным контролем».

В 2013 году Шипнягов попробовал получить грант одного из институтов развития Москвы — в электронной рассылке начинающему бизнесу сулили от 0,5 до 3 млн рублей. Однако энтузиазм предпринимателя угас, когда выяснилось, что финансирование будет производиться только через 3–6 месяцев, после рассмотрения отчёта о произведенных затратах — и будет покрывать лишь половину расходов бизнеса за этот период. «Прежде всего, меня отпугнула бюрократизация процесса, — рассказывает он. — На неё у меня, как и у любого активного предпринимателя, не было ресурсов. Но ещё опаснее выглядела задержка выплат до полугода после понесённых затрат. Это сильный кассовый разрыв, который к тому же не гарантирует получения финансирования. То есть ты не можешь нормально планировать поток денег и операционную деятельность. Кому, скажите, в таком случае нужны эти деньги?» Ещё одна особенность гранта заключалась в том, что тратить средства можно было на аренду офиса, мебель, оргтехнику и прочие «материальные блага». Бизнес Шипнягова был связан с предоставлением интеллектуального продукта удалённо и мог осуществляться даже из дома предпринимателя, как, собственно, и происходило. Поэтому предложением он в итоге так и не воспользовался.

Скептически настроенные фонды в свою очередь говорят о появлении целого поколения «грантоедов» — предпринимателей, которые не заинтересованы в выводе на рынок новых продуктов или услуг, а видят единственную цель своей деятельности в получении госинвестиций. Ожидания начинающих предпринимателей по наличию и доступности безвозмездных средств действительно можно считать завышенными. Как указано в упомянутом ранее исследовании «Кембрийский взрыв», при планировании бизнеса многие стартаперы примерно в равной степени рассчитывают на финансирование со стороны институтов развития в виде грантов и субсидий (49%), личные сбережения (47%), частные инвестиции (45%) и венчурные фонды (41%). ^[1]

Для борьбы с «грантоедами» фонды создают защитные механизмы — именно этой цели служат, например, многочисленные отчёты по грантам. Фонд «Сколково», в частности, регулярно проводит оценку деятельности участников на предмет эффективности использования средств. За время его работы 360 компаний были лишены статуса резидента, из них 50 являлись грантополучателями. «Риски после получения инвестиций могут быть различными и не всегда связаны с неэффективным расходованием, — добавляет аргумент в защиту стартапов Кирилл Булатов. — Например, компании-участнику „Сколково“ был выдан грант на проведение доклинических исследований лекарственного препарата, в ходе которых не подтвердилась его безопасность — препарат оказался токсичным. В результате финансирование было прекращено, а проект закрыт. Но выяснить свойства препарата можно было только в ходе осуществления испытаний и никаким другим образом. Такие случаи, когда гранты или инвестиции служат своеобразным катализатором, не единичны, это обычная практика и у нас, и за рубежом».

Несмотря на взаимные упрёки грантодателей и грантополучателей, безвозмездное финансирование в России существует, развивается и пользуется спросом. И отчасти делается более доступным: по крайней мере, фонды начинают сокращать сроки при рассмотрении заявок. В том же «Сколкове» решение о выдаче микрогранта на сумму до 1,5 млн рублей занимает в среднем 16 рабочих дней. Если предприниматель готов расходовать выделенные средства с умом и доказать свою способность это делать — грант ему в помощь.

^[1] Респонденты могли выбрать несколько вариантов ответов.