Коллеги из британского The Economist измерили недавно, сколько капитализации хронически недобирает российский фондовый рынок из-за политики властей. Получился триллион долларов, или по $7 тыс. в пересчете на каждого гражданина страны.
Результат опубликовали, снабдив колкой припиской: «Плохие правительства обходятся инвесторам в целое состояние». Математическое упражнение британцы проделали, в общем-то, простое. Известно, что акции российских публичных компаний самым возмутительным образом недооценены по сравнению с зарубежными аналогами: их средний показатель P/E (отношение капитализации к годовой прибыли) равен 5,2, в то время как среднее значение для развивающихся рынков — 12,5. Дальше нужно только прикинуть, сколько стоил бы российский рынок, если бы мы подтянулись до этого значения P/E, — и получим искомое. Не то чтобы стоит сразу же вменять этот триллион целиком в вину режиму Путина, но цифра красивая.
Нам с вами довелось жить и предпринимать в России в эпоху всепроникающего госкапитализма, а теперь еще — и экономики мобилизационного типа. Где ни окажешься — везде в избытке регулирующего воздействия государства, конкурентных ограничений и деформирующего экономического присутствия госкомпаний. Это означает, что качество принимаемых властями решений становится важнейшим пунктом экономической повестки (а стало быть — и магистральной темой для «Бизнес-журнала»). Тем более что у мегакорпорации «Российская Федерация», коей все мы счастливые миноритарии, — довольно дорогой и многочисленный менеджмент. Раз уж занялись перебором цифр: в 1985 году в СССР (при плановой экономике, требовавшей дополнительных административных усилий!) один чиновник приходился на 115 человек, а в 2010 году в России — на 58. Аппарат за четверть века более чем удвоился. Расходы на госуправление в 1985 году составляли 0,8% бюджета, а в 2010-м — около 14%. Вроде бы есть с кого и за что спрашивать!
А спрашивать в последнее время хочется все чаще. В этом номере «Бизнес-журнала» отправной точкой многих публикаций послужило искреннее удивление. Например, вот чем. Государство упорно, год за годом, по одной и той же схеме дает почти по миллиарду долларов на поддержку молочного животноводства, а производство молока столь же упорно продолжает падать. Может, стоит изменить образ действия и помочь отрасли по-новому? (Тем более что разумные предложения есть.)
Или вот управленческая задачка из другой сферы. В туризме уже семь лет действует система фингарантий ответственности туроператоров. Но стоит обанкротиться туроператору покрупнее (а они сейчас посыпались один за другим!), как туристы почему-то все равно остаются без денег, контрагенты — без оплаты, и возникает неразбериха. Как бы сделать так, чтобы гарантии что-то по-настоящему гарантировали?
Или взять чемпионат мира по футболу, который Россия готовится принять в 2018 году на правах хозяйки. Вложим $18 млрд, а экономический эффект получим на все $24 млрд, бодро сообщают наши государственные топ-менеджеры. Педантичные немцы, принимая ЧМ-2006, сыграли в запланированный минус, а у нас получится в плюс? Эй, позовите нашего Уполномоченного по Экономическим Эффектам — пусть расскажет, как!
Считается, что активные и интересующиеся делами компании миноритарии — залог эффективного корпоративного управления. Времена наступают такие, что и миноритариям мегакорпорации «Российская Федерация», видимо, придется все больше размышлять над цифрами и задавать вопросы менеджменту. Иначе роста капитализации не видать.
Начать дискуссию