Такие дела

«…а потом я сделал ход неверный,
И пошёл я в пику, а не в черву…»

Владимир Высоцкий

Много времени назад я сравнил российского предпринимателя с плясуном, танцующим нижний брейк на минном поле, где хозяин поля каждое следующее утро перекладывает мины на новые места. Надежной карты нет, поэтому насколько долгим и успешным будет танец, определяет не столько мастерство танцора, сколько его удача. У меня есть право говорить так, я лично протанцевал на этом поле несколько долгих лет. Выиграть в эту игру невозможно, можно лишь вовремя прекратить играть. Убежать, прижав к груди все, что успел заработать – за границу, или на соседнее минное поле.

К сожалению, я не прекратил и не убежал, а наступил на мину.

Ко мне приехали улыбчивые люди, и предложили контракт. Договор с посредником между бизнесом и государством, с компанией наподобие тех, которые в нашей больной экономике издревле создаются чиновниками от обороны для невозбранного присвоения государственных денег. Я давным-давно закодировался от госконтрактов, я много раз давал себе клятву – никогда не вести с псоглавцами дела, но больно выгодными были условия. Больно-выгодными, да…

Каждому-каждому в лучшее верится, и я поверил, что это – долгожданный шанс, прорыв, тот самый рубеж, перейдя который, мое предприятие вступит в свой золотой век.

Дальше все произошло по хрестоматийной схеме: заключил контракт, взял под него кредит, начал работать, а заказчик перестал платить. Это потом стало понятно, почему – к Сердюкову подбирались уже давно, и в первопрестольных переулках каждая собака еще с весны знала, что в МОРФе будет переворот, и что от оборонских контрактов следует бежать как от проказы. Именно поэтому улыбчивые люди отправились в провинцию, не подозревающую, что мины на поле уже лежат по-новому.

Нежданно наступившее денежное удушье вызвало скорый каскадный коллапс – за каких-то три месяца от моего предприятия не осталось ничего, его постиг синдром внезапной смерти, когда толком не понятно, что именно произошло, а пульса вдруг нет, и дыхание остановилось. Стало нечем платить зарплату, людей пришлось увольнять, и все мои сто семьдесят человек, включая вашего покорного слугу, внезапно остались без работы – с детьми, кредитами и планами на новый год.

Три месяца, в течение которых все это происходило, запомнятся мне навсегда. Ты – взрослый человек, читатель, и наверняка знаешь, как это бывает: организм уже тронула болезнь, его жадно жрет смертельный вирус, и всем вокруг давно понятно, что для этого вот конкретного тела нет спасения, но тело все еще ходит, разговаривает, бодрится и даже пытается шутить, тревожно заглядывая в глаза всем встречным в поисках поддержки. Все встречные фальшиво улыбаются и отводят глаза, все очевиднее волнуясь за то, успеет ли тело до кончины оплатить просроченные счета.

Это было время извлечения уроков, время познания. Люди, на которых рассчитывал, которым привык доверять, драматически меняются. Еще вчера за праздничным столом они хором пели тебе осанну, а теперь ты замечаешь, как в курилках по углам клубятся шепотки, а тихо говорящие о чем-то группы рассасываются при твоем приближении..  Как будто стираешь с лотерейного билета защитный слой: пока он на месте, билет имеет и ценность, и цену, но чуть поцарапал монеткой, и краска сползла, и там нули, а билет превращается в кусок бессмысленного картона.

Так ли, иначе ли, это произошло, и я открыл свою собственную Америку, к берегам которой до меня уже приплывали тысячи каравелл, и в будущем еще приплывут многие тысячи.  Для того, чтобы расстаться с уволенным коллективом по-человечески, и не прятаться всю оставшуюся жизнь от кредиторов, я отдал все, что у меня было, но не хватило и этого. Последовав примеру Нико Пиросмани, я продал картины и кров, но после раздачи долгов денег на розы не осталось, поэтому, закрыв бизнес и подняв повыше свои флаги, я вышел на рынок труда – с двумя несовершеннолетними детьми и пустыми карманами.

К счастью, тьмы не бывает без света – пережитый кризис, как жесткий рентгеновский луч, пронзил всех, кто был со мной рядом, высветив в куче битого стекла несколько драгоценных камней. Моя дорогая жена, мои дети, и пара настоящих друзей – их поддержки хватило, чтобы не умереть, а месяцы, проведенные с ними в аду, сблизили нас намного сильнее нескольких сытых и спокойных лет.

Уверен, ты помнишь, читатель, что я не всегда был предпринимателем, и до того, как выйти танцевать свой брейк на минные поля, я много лет проработал на нефте-газовых проектах, помогая мировому правительству потрошить недра нашей великой родины.

Теперь этот опыт пригодился – пришлось доставать из сундука давно заброшенный костюм с галстуком, и снова вставать в серые ряды офисных клерков. Я пробыл безработным всего две недели – качалки работают без остановки, и такие специалисты, как я, к сожалению, все еще очень нужны. Был момент, когда передо мной и моей семьей встала реальная необходимость эмиграции – предложили отличную работу на краю света, но снова свезло – буквально на следующий день российские нефтесосы опомнились, и перебили иностранное предложение ценой.

Теперь, как когда-то давно, я опять не такой как все, и работаю в офисе, в большом и суетливом городе, и каждая дворняжка при встрече сует мне свою лапу…

Я вышел из этого боя живым, и вытащил семью, и это – хорошо. Я сбросил со своих плеч невыносимо тяжелое бремя ответственности за посторонних людей – своих работников. Я выскользнул из липких объятий ненавистной мне глистовертикали, у которой теперь руки стали коротки, поскольку я работаю на тех людей, которые отдают этой вертикали приказы.

Несмотря на сравнительно счастливый итог, все случившееся со мной, безусловно, является моим личным поражением. Можно считать его локальным и временным, можно называть его тактическим отходом, и пенять на смежные части, которые подвели, но фактов не изменить – эту битву я проиграл, и это – тяжкий груз, и его мне придется нести дальше до самого конца.

Мое предприятие умерло.

Такие дела. 

P.S.: В силу изложенных обстоятельств я был некоторое время лишен возможности участвовать в работе Клерка, и прошу моих читателей извинить меня за столь долгое отсутствие. Дракон, к сожалению, жив, и почти здоров, хоть и прихрамывает, хе-хе, поэтому опускать руки нам с вами нельзя. Я снова в строю, читайте мои статьи, пользуйтесь моим опытом, и  - меняйтесь к лучшему.