Пока отечественная шинная и резинотехническая отрасль стагнирует, российские производители технического углерода идут на Запад. Впрочем, для того чтобы интегрироваться в глобальную экономику, им предстоит отладить инновационные процессы на собственных производствах.
Технический углерод — это, попросту говоря, обыкновенная сажа. Образуется он при высокотемпературном разложении жидкого углеводородного сырья — продуктов переработки нефти и каменного угля. Несгоревшие частички — копоть — как раз и называются техническим углеродом. В отличие от бытовой сажи, которую можно получить, например, поджигая свечу, при производстве техуглерода важно создать жестко контролируемые условия: это тонко управляемый процесс при температуре в две тысячи градусов и огромных скоростях движения газа внутри реактора. Только с помощью промышленной стационарной установки, управляя огромным количеством параметров, можно добиться продукта высокого качества с фиксированным набором свойств.
Причем свойства эти — удивительные. Техуглерод, мажущий порошок черного цвета, можно сильно спрессовать, и тогда он превратится в твердый, прозрачный алмаз. А если добавить его к каким-либо композитным материалам, он сильно изменит их характеристики. Из-за устойчивости к воздействиям температуры, воздуха и ультрафиолета техуглерод часто используют при получении резины и пластмасс. Но самое популярное производство с его применением — автомобильные покрышки: около 70% всего вырабатываемого в мире технического углерода покупают именно шинные компании. Еще 20% направляется в резинотехническое производство. Остальное «разбирают» полиграфическая отрасль (для изготовления типографских красок), производители гальванических элементов и электродов, лазерная промышленность, оборонная отрасль.
У техуглерода, кроме всего прочего, огромный потенциал рынка сбыта. Уже сегодня спрос на него, по оценкам российских игроков, растет на 8–10% в год. А после того, как ученые Андрей Гейм и Константин Новоселов открыли способ получения графена (за что получили в 2010 году Нобелевскую премию по физике), перед человечеством замаячили перспективы грандиозного перехода от «эры кремния» к «эре углерода». И это означает, что в скором времени наноуглеродные материалы будут использоваться в промышленности повсеместно — от суперкомпьютеров и баллистических ракет до экологичного строительства.
По подсчетам Merchant Research & Consulting, в 2012 году во всем мире было произведено около 11 млн тонн техуглерода, а к 2015-му объемы выработки продукта достигнут 12,9 млн тонн. Производство концентрируется главным образом в Азии: на долю Китая, Индии и Японии приходится более 6,8 млн тонн техуглерода — почти 62% рынка. Лидирует Китай, за ним с большим отрывом следуют Россия и США.
В России первые сажевые заводы, обслуживавшие автопром, появились еще в 1930-е годы. К началу 1990-х страна «коптила» около 1,6 млн тонн техуглерода в год — даже по меркам мирового рынка цифра была значительной. Крупнейшие заводы в Ярославле, Омске и Волгограде производили по 150–200 тыс. тонн ежегодно. Промышленность ориентировалась исключительно на внутреннее потребление. Ни один завод не задумывался о том, чтобы привести отечественные марки технического углерода в соответствие с требованиями мирового рынка. Такая недальновидность на излете СССР вышла боком многим предприятиям. Как только автопром, а с ним и шинное производство затормозили обороты, сажу стало просто некуда девать. Заводы перешли в режим выживания: загрузка мощностей снизилась до 30–40%, а с зарубежными рынками управленцы советской школы работать не умели или не хотели. На осознание того, что иного пути, кроме как на экспорт, у отечественной сажи нет, потребовалось несколько лет. Первым на Запад повернулся Омский сажевый завод: в 1991 году он освоил выпуск техуглерода по стандартам ASTM, признанным во всем мире. Вскоре пробные партии техуглерода марки N220 отправились в Японию, на производственные площадки шинной компании Bridgestone. Затем американскую систему стандартизации освоили Ярославский и Нижнекамский сажевые заводы; позже подтянулось еще несколько производителей.
Зайцы и кролики
Приспособиться к новым экономическим реалиям оказалось невероятно трудно. Международный рынок — далеко не волшебная палочка, которая могла бы по одному мановению спасти предприятие от кризиса менеджмента, инвестиций, научной базы. К концу 1996 года Омский завод, бодро переименованный в «Омсктехуглерод», балансировал на грани банкротства, а сотрудники девять месяцев не получали зарплату. «У руля тогда стояли «красные директора» — руководители советской закалки, «оседлавшие» приватизацию, но не имевшие никаких навыков для управления в условиях рыночной экономики, — вспоминает Валерий Карлунат, нынешний председатель совета директоров «Омсктехуглерода». — Они просто купили контрольный пакет акций завода и ждали, что все трудности разрешатся сами собой».
Председатель совета директоров «Омсктехуглерода» Валерий Каплунат спас от разорения сажевый завод и превратил его в серьезное экспортоориентированное предприятие с мощной научно-технической базой. Предприятию, по мнению руководителя, не страшны даже экономические санкции Запада: слишком уж заинтересованы в российском техуглероде европейские и американские потребители
Валерий Каплунат вошел в СД компании в 1997 году. За его плечами был опыт работы в нефтеперерабатывающей промышленности и управления крупным предприятием. Бывший преподаватель политэкономии в юридическом университете, еще в 1993 году он принялся строить свой бизнес — занялся поставками нефти. Сырье закупал в Нижневартовске и продавал по России и даже в Северную Корею, а на заработанные деньги покупал акции перспективных предприятий. Вскоре Каплунат стал членом совета директоров Омского нефтеперерабатывающего завода, а затем начал «поднимать» «Омсктехуглерод». Промышленный экономист со стажем, Валерий первым делом принялся анализировать потенциальные рынки сбыта. И пришел к неутешительному выводу: экспорт, на который тогда приходилось не более 15% производимого объема, является для компании единственно возможным способом выживания. Но для того, чтобы конкурировать на внешнем рынке, нужно основательно модернизироваться.
— Это была эпоха, когда «живых» денег завод почти не видел, — рассказывает Каплунат. — Вся финансовая система строилась на бесконечных взаимозачетах. При этом налоги (а они были колоссальными) приходилось платить деньгами. Только западные рынки могли обеспечить нас ликвидным капиталом. Но для того, чтобы работать на экспорт, требовалось перестроить все процессы в компании и создать производственную систему, глубоко интегрированную в зарубежные традиции. Начали с малого: неукоснительно выполняли условия иностранных контрактов по параметрам качества, требованиям к упаковке, срокам доставки.
С первого дня западные корпорации держали российских поставщиков в ежовых рукавицах, постоянно требуя «сделать лучше». Крупнейшие шинные и резинотехнические корпорации ищут в техуглероде резервы для повышения своей конкурентоспособности: чем строже запросы к качеству сырья, тем лучший продукт получится у них на выходе. При этом конкуренция в отрасли — одна из наиболее жестких в мире. «Нам приходилось соперничать с компаниями, которые ворочают огромными бюджетами, обладают крупными научно-исследовательскими подразделениями, — поясняет Каплунат. — Они укомплектованы выпускниками Оксфорда, Итона, Кембриджа. Казалось бы, какие у нас шансы?»
Поначалу компания каждый день ждала подвоха. Несколько раз крупные потребители объявляли, что получили «неожиданное предложение» от конкурентов — и для того, чтобы продолжить сотрудничество, «Омсктехуглероду» надо было в сжатые сроки добиваться тех же параметров качества продукции. С необходимостью быстро осваивать производство новых марок техуглерода возникла потребность в развитии собственного блока исследований и разработок. Постоянным партнером «Омсктехуглерода» в научных изысканиях стал находящийся в Омске Институт проблем переработки углеводородов Сибирского отделения РАН. Сотрудничество оказалось взаимовыгодным: предприятие получило доступ к новым технологиям и интеллектуальному ресурсу, а ученые смогли внедрять свои разработки на промышленном уровне. А опыт работы на международном рынке принес компании неоценимую пользу.
Около 70% производимого на планете техуглерода используется при изготовлении автомобильных покрышек. С вероятностью 30-40% в шинах вашего автомобиля содержится сажа «Омсктехуглерода»
— Конкуренция изматывает, но только благодаря ей можно совершенствоваться, — считает Каплунат. — Кролик живет более комфортно, чем заяц, практически не вылезая из своей норы. Зайцы нор не роют и вынуждены постоянно бегать — зато живут в два раза дольше. Мы в этом смысле зайцы: вынуждены каждый день преодолевать немалые дистанции, чтобы не позволить конкурентам нас обогнать. Далеко не каждый сотрудник выдерживает такой ритм, приходится более ответственно подходить к выбору персонала. Зато в скорости мысли и гибкости мы превосходим крупные сырьевые компании, которые существуют в более расслабленном режиме. Они тратят колоссальные ресурсы на деловой оборот, формирование стандартов качества, разработку производственных алгоритмов. Мы можем обходиться малыми средствами, но действовать жестче и напористее — и прогрессировать куда быстрее.
Рост вширь
Уже к середине 2000-х годов «Омсктехуглерод», заручившийся контрактами крупнейших в мире производителей автомобильных шин — Michelin, Goodyear, Dunlop, Continental, Pirelli (для последнего, кстати, компания поставляла продукцию, из которой изготавливались шины «Формулы-1»), — почувствовал надвигающуюся нехватку мощностей. В конце 2005 года компания приобрела за $21 млн своего бывшего конкурента — Волгоградский завод технического углерода, входивший в шинный холдинг «Амтел». Завод остро нуждался в модернизации: качество волгоградской сажи не годилось для производства покрышек премиум-класса. Калькуляция себестоимости тоже выглядела неутешительно. Первым делом Валерий Каплунат устроил кадровую чистку, затем занялся оборудованием и научно-технической базой предприятия: на базе волгоградского завода был создан инжиниринговый центр. Омское и волгоградское предприятие вместе взятые на сегодня контролируют 45–50% российского рынка, 12% европейского и около 3–4% мирового.
Спрос на техуглерод по оценкам российских игроков растет на 8–10% в год. В дальнейшем, скорее всего, отрасль будет развиваться еще динамичнее из-за повсеместного внедрения наноматериалов на основе графена
По мнению главы «Омсктехуглерода», консолидация всех российских мощностей — дело времени. Кроме омского холдинга, из серьезных игроков на внутреннем рынке остались всего две компании: «Ярославский технический углерод» и «Нижнекамсктехуглерод». Объединение мощностей позволило бы укрепить позиции России на мировой арене — хотя уже сегодня «Омсктехуглерод» входит в десятку крупнейших поставщиков техуглерода в мире. Экспорт приносит холдингу 70–80% доходов, и в ближайшей перспективе соотношение между внешним и внутренним рынком продаж вряд ли изменится: развитие отечественной резинотехнической промышленности идет слишком медленно. Дисбаланс между наращиванием углеродного производства в стране и ростом национального рынка сбыта, по словам игроков рынка, колоссальный.
А пока компания обходится собственными силами. В 2013 году она объявила о проекте по созданию в Могилеве совместного производства технического углерода. Завод в Белоруссии позволит не только полностью закрыть внутренние потребности этой страны (больше половины, как запланировано, будет потреблять компания «Белшина»), но и обеспечить сырьем страны Европы и Америки. Одна из причин размещения завода в соседней республике — логистическая: сократив путь в Европу на пять–шесть тысяч километров, «Омсктехуглерод» значительно экономит на транспортных расходах. Строительство должно начаться со дня на день: все проектные работы выполнены, согласования получены, подрядчики утверждены. Как ожидается, предприятие начнет работу в 2015 году, а уже к 2017-му объемы производства вырастут с 80 до 120 тыс. тонн в год. Стоимость проекта оценивается в 4 млрд рублей. Параллельно компания наращивает и российские мощности. В начале года она запустила новую линию в Волгограде, а до 2015-го собирается расширить объемы производства на 115 тыс. тонн. Фактически это уравняет два завода в объемах выпуска продукции. В Омске, к слову, также запланировано увеличение мощностей на 35 тыс. тонн. В дальнейшем компания собирается выходить и на азиатские рынки: для этого, скорее всего, придется построить завод на Дальнем Востоке.
Экспортная ориентация навязывает необходимость заодно перестраивать свою сбытовую структуру. «Европейские дилеры — это, к сожалению, эгоистические структуры, — углубляется Валерий Каплунат в трудности логистики. — Как правило, они заточены под получение прибыли и даже не могут предоставить должного научно-технического сопровождения». Строить собственную цепочку сбыта «Омсктехуглерод» начал еще два года назад, с организации логистических центров в Германии и Румынии. За ними последовали аналогичные структуры на всех основных рынках: в Турции, США, Канаде. При этом встречали российского инвестора за границей исключительно тепло.
— В Европе и США четко отработаны институты взаимоотношений с бизнесом, — поясняет Каплунат. — Так называемые агенты экономического развития — это не чиновники, а скорее «сервисмены». Их задача — привлечь как можно больше инвестиций, поэтому они пытаются организовать тебе удобную среду существования и с пониманием относятся к любым проблемам. В Дортмунде, на западе Германии, мы арендовали под логистический центр и научную лабораторию заброшенную фабрику. Власти заметили, что объект «задышал», начал работать, — и немедленно проложили к нам новую дорогу. Во всех странах, заинтересованных в привлечении наукоемких технологий, есть специальные справочники с информацией о том, какая продукция на сегодня считается передовой. Техуглерод туда входит, поэтому нас везде привечают и даже помогают решить некоторые производственные вопросы — например, по подбору кадров.
Родина теснит
На фоне европейского дружелюбия история взаимоотношений «Омсктехуглерода» с российскими властями выглядит особенно контрастно. За спиной у Валерия Каплуната несколько уголовных дел, которые в разное время заводились на него по «экономическим» статьям, десятки проверок и вызовов на допрос. По словам руководителя компании, в конце 1990-х была организована его травля со стороны отдельных лиц в правоохранительных и судебных органах Омской области. Основные претензии проверяющих инспекций сводились к занижению налоговой базы, в том числе и на волгоградском предприятии холдинга. Однако Каплунат считает, что истинной целью притязаний являлось присвоение собственности завода: «Это были типичные рейдерские атаки, у нас пытались отобрать предприятие». Конфликты разрешились в 2009 году с помощью федеральных властей и Верховного суда РФ в пользу «Омсктехуглерода». Однако мелкие стычки продолжались на протяжении еще нескольких лет. В конечном счете компания решила перерегистрироваться в 2011 году в Москве. Причиной, если следовать официальной версии, было «отсутствие полноценного диалога с областными властями и местными налоговыми органами». Правда, меньше чем через год компания вновь вернулась в Омск — сразу после того, как сменилось руководство местной налоговой службы. И на всякий случай перевела актив на офшорную фирму на Сейшелах. Финансовые потоки при этом по-прежнему остались в России: налоги компании распределяются между бюджетами Омска, Волгограда и Москвы.
Сегодня «Омсктехуглерод» входит в десятку крупнейших производителей технического углерода в мире, контролируя около 4% международного рынка этого продукта.
Имя Валерия Каплуната всплыло в очередном скандале с властями в 2012 году, на сей раз в связи с экологическим расследованием. Управление Росприроднадзора по Омской области обвинило «Омсктехуглерод» в выбросах сажи в атмосферу, в результате чего над городом прошел «черный снег». В ответ глава предприятия заявил, что техуглерод — слишком дорогая продукция, чтобы легкомысленно ей разбрасываться, и подал иск о защите деловой репутации и компенсации морального вреда на 2 млрд российских рублей. Позже стало известно, что в выбросах виновато другое предприятие, однако Росприроднадзор продолжал выдвигать компании обвинения в экологической халатности. Конфликт разросся в настоящую войну, причем делопроизводство по искам продолжается до сих пор.
— В России конкурентоспособность означает не только научные, рыночные или технические преимущества, но и умение противодействовать посягательствам на бизнес и вашу личную свободу, — комментирует Валерий Каплунат. — Когда на тебе висит несколько уголовных дел и ты подсчитываешь, что если посадят, то сразу лет на тридцать, невольно становится не по себе. Понятно, что мы не ангелы: как и все, мы пытаемся отыскать лазейки в законодательстве, оптимизировать налогообложение, но делаем это всегда по букве закона. Беда в том, что законы у нас в стране пишутся так, что трактовать их можно свободно, по принципу «казнить нельзя помиловать». С нынешними госорганами отношения у нас не то чтобы дружеские — я вообще считаю, что бизнесу дружить с властью вредно, — но по крайней мере криминальной мотивации у них больше нет.
Впрочем, в отдельных направлениях диалог между властью и предприятием все-таки налаживается. В частности, в сфере научно-технического сотрудничества. Год назад новый губернатор Омской области Виктор Назаров даже включил Валерия Каплуната в рабочую группу по созданию концепции локального инновационно-технологического комплекса. Правда, идея так и осталась на бумаге: выяснилось, что окупаемости без серьезных заказчиков технопарку не добиться, а крупный промышленный бизнес в лице «Газпромнефти» предложением не заинтересовался. Единственная программа господдержки в научном секторе, которой сегодня пользуется «Омсктехуглерод», — трансфер технологий. Институт проблем переработки углеводородов бесплатно поставляет компании технологии в обмен на превращение их в промышленные образцы. Такого сотрудничества на данном этапе, по мнению Валерия Каплуната, достаточно. «Безусловно, нам важна помощь со стороны государства, — говорит он, — но я расцениваю ее скорее не как материальную, а как моральную. Мы бросаем вызов лучшим в мире технологическим корпорациям в своей отрасли. Поэтому я хочу, чтобы на нас смотрели как на героев нации, на ключевые фигуры развития современного потенциала тяжелой промышленности России. А деньги — это второстепенный вопрос».
Начать дискуссию