Куда выйдут люди после карантина? Возможно, кругом будет выжженная пустыня

Интервью директора Банковского института НИУ ВШЭ, профессор Василий Солодков.

— Как вы считаете, будет ли после или во время эпидемии поддержка государством должников по кредитам и займам?

— Здесь сложно сказать, поскольку пока что государство эту обязанность перекладывает на сами кредитные институты. То есть оно призывает их к тому, чтобы они не требовали денег у тех людей, которые оказались на карантине, которые заболели, но я так понимаю, что все происходит за счет ресурсов самих кредитных организаций.

Пока четкого месседжа, что государство собирается поддерживать и бизнес, и народонаселение, нет. Речь идет о каких-то налоговых каникулах, но каникулы каникулами, а налоги все равно платить надо, их никто не отменяет. Пока государство лишь ведет речь о том, что налоги повышаются, в частности, введение нового налога на проценты, выплачиваемые по депозиту. Мягко говоря, в период кризиса это очень странно.

— Кто же тогда возьмет это бремя на себя? Неужели сами банки и бизнес?

— Смотрите, что происходит. Сейчас по факту встала вся сфера услуг: рестораны не работают, встали авиакомпании, которые перестали летать, встало практически все, что связано со сферой обслуживания населения. И естественно, что многие из этих компаний брали кредитные средства, что-то у них находилось в лизинге, и так далее. И в условиях, когда они не работают, проценты продолжают капать и долг никто не отменял. И возникает естественный вопрос. Кто же это все будет погашать? Пока в качестве источника погашения назван сам бизнес. То есть никаких дополнительных мер я пока не наблюдаю.

С физическими лицами то же самое. Если вам сказали, что вы на каникулах и вам платит работодатель, а у работодателя денег нет, то дальше-то что? У вас и работодатель обанкротится, и вы денег не получите. Поэтому ситуация на самом деле очень нехорошая, и она идет вразрез с тем, что происходит в той же Западной Европе, где государство субсидирует и до 80% зарплаты людей, которые находятся на вынужденном карантине, и, соответственно, субсидирует отсрочки по кредитам, которые вводятся в связи с эпидемией коронавируса. У нас пока этого ничего нет. Государство самоустранилось и со стороны наблюдает за тем, что произойдет.

— Российские банки могут понести большие потери. За чей счет они их будут восполнять по окончании кризиса?

— Когда кризис закончится, не все доживут до его конца. А когда не дожили, то и восполнять будет нечего и некому и не для кого. ТПП (Торгово-промышленная палата), если вы помните, опубликовала, что, по их прогнозу, может исчезнуть до 3 млн предприятий малого и среднего бизнеса. Хочу напомнить, у нас население 140 млн человек. То есть практически все. По риторике, бизнесу предоставлено полное право спасать себя самостоятельно, в том числе и банкам.

И при этом надо понимать, что в нашем скотном дворе все животные равны, но есть особо равные. Те, которые особо равные, они имеют расчетные счета предприятий, они имеют средства бюджета, которые находятся в этих банках, и так далее, то есть «дешевое» фондирование.

А есть те, которые вынуждены фондироваться за счет депозитов. У них самая тяжелая ситуация. И мы видим, что даже без всех этих мер у нас с 2014 года банковская система сократилась более чем в 2 раза, а здесь, я боюсь, сокращение пойдет опережающими темпами.

— Могут ли россияне рассчитывать на альтернативу списанию долгов по американскому сценарию, когда гражданам раздаются так называемые «вертолетные деньги»?

— Это называется количественным смягчением. Проблема в чем: когда у вас кризис и нормальная экономика, не российская, вам нужно снижать ставку. А ставку вы можете снижать только до нуля. Дальше ставку снижать уже нельзя, то есть должны быть какие-то иные меры. И тогда вступает в дело количественное смягчение, государства выкупают свои собственные долги: то, что сейчас происходит в еврозоне и Соединенных Штатах Америки. Но еще раз, это нормальные экономики. Мы исходим из того, что приток новых дешевых денег в экономику так или иначе тянет за собой инвестиции, и все начинает работать.

В нашей экономике благодаря тому, что у нас создан «замечательный» инвестиционный климат, приход новых дешевых денег означает покупку иностранной валюты. Поэтому если мы хотим обвалить курс рубля дальше, то нам надо снижать ставку. Поэтому у российского ЦБ сложная ситуация: для ускорения экономики ставку надо снижать, но поскольку люди, наученные долгими годами проживания в этой стране, начнут скупать валюту, все это приведет к росту курса и в конечном итоге к росту инфляции. Поэтому ЦБ снижать ее не может, а повышать ее он тоже боится, поскольку мы видим, что и без этого экономика развивалась по сути дела нулевыми темпами.

С другой стороны, было предпринято огромное количество ошибочных решений в предшествующие четыре года с точки зрения резервов, когда страна грозила всему миру непонятно зачем и непонятно за что, и при этом резервы из высоколиквидных долларов переводила в непонятно какие валюты. И вот только за счет переоценки на прошлой неделе Центральный банк Российской Федерации потерял по сути дела 30 млрд долларов. Постройка нового «Адмирала Кузнецова», который пугал всю Европу, должна обойтись в 1 млрд, а тут 30 за одну неделю. Почему? А потому, что вместо доллара вкладывались в юани, фунты, в евро — в непонятно что. Для того чтобы назло кондуктору взять билет и не поехать. Взяли и не поехали, как это обычно бывает, и потеряли кучу денег.

Ситуация у нас более запущенная, чем в Европе и Соединенных Штатах Америки, потому что это колониальная структура экономики, которая сидит на нефтяной игле. А цену на нефть обрушили мы же, непонятно с какой целью. И сейчас, при существующем уровне цен на нефть, возможно повторение того, что было 1999 году. Мы сейчас вышли на тот же уровень цен. В 1999 году еще были некоторые преимущества, которых нет сейчас: оставались старые советские производства, и был некий эффект девальвации, и они, как птицы-фениксы, воспряли, и у нас стала появляться своя российская продукция. Сейчас этих производств уже нет, нового ничего не появилось трудами партии, правительства, президента и парламента. Ситуация очень «тухлая».

— Как будет целесообразно с меньшими потерями для всех переложить обязательства по кредитам и реструктуризациям на банковский сектор?

— У любого банка есть какие-то свои деньги, но, как правило, это 10% от той суммы, которую он выдает фактических активов. А так он берет с кого-то депозиты, держит расчетные счета и выдает вам в качестве кредита. Когда вы принесли деньги в качестве депозита, вы же не ожидаете того, что банк будет кому-то кредиты реструктурировать. Вас интересует, чтобы вам этот депозит вернули, и вернули с теми процентами, которые обусловлены договором. А когда банку системно не будут платить те люди, те организации, которым он выдал кредиты, у него возникнут проблемы с выплатой вам процентов и возвратом депозитов. И в этих условиях есть достаточно сильная угроза того, что у нас останутся только госбанки. И это даже не учитывая того, что президент вызвал набег на банки, заявив о том, что процент по депозитам будет облагаться налогом.

— Какие инициативы, направленные во избежание кризиса неплатежей по кредитам, могут оказаться эффективными? Какие меры правительства и кредиторов вы бы приветствовали?

— У нас есть ФНБ. Вот если бы было заявлено, что люди сидят на карантине и 80% их зарплаты покрывается государством из средств ФНБ, как это делается в Великобритании, мы бы сохранили бизнесы, рабочие места и уровень потребления. 70% наших граждан не имеют никаких накоплений, еще месяц-два такого сидения, и люди пойдут добывать себе пищу, деньги закончатся. Это очень серьезная угроза.

Но сейчас на средства ФНБ, непонятно с какой целью, купили Сбербанк. Причем до 8 марта трата средств ФНБ еще объяснялась тем, чтобы не раскрутить инфляцию, но сейчас ситуация совершенно другая. Тем не менее сделка прошла. А сейчас необходимо в первую очередь думать о том, чтобы бизнесы и рабочие места сохранились. Кризис не вечный, он пройдет. Куда выйдут люди после карантина через 2-3 месяца? Возможно, кругом будет только выжженная пустыня. Все нужно будет создавать заново, и непонятно, на какие деньги.