Слон не способен танцевать...

Бабка Мария долго выбирала клюшку. Айрон? Нет, лучше паттер. «Очки надень, небось грина и не видишь?» — глумился дед Матвей, стоя в зоне «ти». «Фервей различаю, а дальше Бог поможет!» — парировала Мария. «Виски не желаете? — осведомился у деда официант. — Ред, блек, блю?» — «Да мне бы пивка… «Жигулевского», — смутился старик. «Организуем», — сухо ответил разносчик спиртного. «Эх, жизня пошла, помирать не надо!» — помыслил дед Матвей и развалился в шезлонге.

Будь я креативщиком Сбербанка, я бы снял этот рекламный ролик. Он бы непринужденно объяснил народу, зачем банк, в котором старики хранят свои «гробовые», приобрел самый знаменитый в стране Московский городской гольф-клуб. Но не будет такого ролика. Потому что не придет ни дед, ни бабка в гольф-клуб. Кто их пустит? Бабок-дедов много, а гольф-клуб один и Сбербанк один. Кстати о бабках. Других бабках. Вступительный взнос — 75 тыс. евро, потом — по 200 тыс. рублей в год. Вероятно, менеджеры Сбербанка получат право бесплатного входа. Возможно даже, что это самый лучший способ играть в гольф на халяву. Не можете оплатить счет? Купите ресторан.

Теперь о сделке. Продавец клуба — офшор «Стиаб Интернэшнл Холдингз Лимитед» сына лужковского функционера Владимира Малышкова, Игоря. Покупатель — офшор Kiparisiana Investment Ltd, он в списках аффилированных лиц Сбербанка. Ушлые журналисты вычислили, что за офшором может стоять Ашот Хачатурянц, руководитель «Сбербанк Капитала» — структуры, которая работает с «плохими» долгами. И долги у клуба в самом деле есть. Так, может, его не покупают, а забирают?

Да нет. Клуб должен 204 млн рублей и 3,5 млн долларов не Сбербанку, а трем офшорам. Один — уже знакомый нам «Стиаб Интернэшнл Холдингз Лимитед». Другие кредиторы — «Альфард файнэншл корп» (известен только в связи с делом гольф-клуба) и «Гольф вижн интернэшнл лтд», московский офис которого (где якобы занимаются рекламой и консалтингом) находится по тому же адресу, что и сам клуб. Складывается впечатление, что долги клуба — мнимые, что он должен сам себе.

Да и откуда долги, если бизнес-то хороший? Тут отдельная история. Заведение и правда приносило доход. Директором тогда в нем числился Игорь Владимирович Малышков. Затем он уходит со сцены, вместо него на нее поднимается офшор, подконтрольный ему же. И — появляются убытки. Одновременно с кредитами самим себе.

Все это занятная история о том, как трансформируется бизнес команды Юрия Лужкова после «утраты доверия». Но зачем в нее впутываться Сбербанку? Будет развивать бизнес на клюшках? Или отдаст территорию под застройку? Но в мэрии журналистам сообщили, что строить жилье здесь не дадут. А гольф для «Сбера» — ай-ай-ай — непрофильный актив. Тут меня, конечно, упрекнут в пуризме. Профильный или нет, а деньги приносит — и ладно. Но я на то и пурист, что в упор не вижу тут никакого блага для вкладчиков банка. Для менеджеров — да. Клиентам-то что с того? «Мы снизили проценты по кредитам после покупки гольф-клуба» — вы можете представить себе такой пресс-релиз?

Я бы не брюзжал, кабы речь шла о частном банке. Ну льется ликвидность из ушей, да покупай хоть Эйфелеву башню. Но проблема в том, что Сбербанк — необычный банк. Для жителей глубинки он по-прежнему «Сберкасса». Его социальную роль трудно переоценить. Сбербанк можно встретить в таких местах, где хороши пастбища для оленей, а вот с банкингом как-то не сложилось. Сбербанку доверяют люди, которые в силу слабого развития у них финансовой грамотности не доверяют даже трехлитровой банке под собственным матрасом.

И банк пользуется своим особым положением. Если регулятор задумывает вещь, которая повредит бизнесу «Сбера» (такое нечасто, но случается — скорее, от недосмотра регулятора), менеджеры (и по совместительству дрессировщики слонов) достают из сундуков бабушек и предъявляют их регулятору. Стыдись, от финансов чиновник, — вот плачет в отставке полковник, вот слезы доярки в стеклянной склянке, стыдись, от финансов чиновник! Но едва угроза проходит, как аргументы убираются в пропахший нафталином шкаф.

Хорошо быть системообразующим! Да, есть отдельные трудности. Не хватает банкоматов в отдаленных провинциях. Маловато получают операционисты. Как-тотуго решается проблема очередей. Тормозят сервисы. А вы попробуйте поддерживать такую филиальную сеть, совершенно невыгодную с точки зрения голого бизнеса! Это в самом деле непросто. Зато ты диктуешь правила игры, а не тебе. Потому что за тобой армия народа, электорат. Но, наверное, в эту игру прилично было бы играть до конца. И не совершать инвестиций, слабо совместимых с профильной деятельностью. Ну есть же, в конце концов, правила политеса. Как говорил первый секретарь Чувашского обкома КПСС: «Я не надену дорогого костюма — народ достаточно разозлен тем, что у меня личный водитель».

А теперь представим скорое будущее. Капитал для банков поднимут сначала до 300 млн рублей, потом до 1 млрд. В стране останутся только «системообразующие» банки. Государственные. Нам говорят, что так будет лучше. Зачем нам эти Урины, в самом деле? Наелись мы этих уриных, напились.

Я тут на днях пообщался с уходящей натурой. И в этой нехитрой легенде усомнился. Встречался я с владельцем небольшого банка в Самарской области. Он ждал меня возле гостиницы в своем Hyundai Santa Fe. Без охраны. Прибываем в ресторан, садимся в общий зал. За соседними столиками банкира приветствуют. Его тут знают все.

— Иногда подкалывают: «Что тебе — взял из кассы да потратил на баб». Нет, так не получится. Я со своими вкладчиками в одну школу ходил. Профукаю их деньги — порвут.

— Может, тебе местную футбольную команду купить? А то вон лежит она.

— Не поймут.

Вспоминаю своего давнего знакомца, владельца такого же маленького, женевского, банка — Жоржа. И тот сам за рулем. И тот сидит себе без «бодигардов» в уютном кабачке, перекидываясь шутками через стол с местными старушками.

Местечковый, локальный, семейный капитализм — это, вообще-то, нормально. Особенно для финансового сектора. Деньги любят тишину. Интим любят деньги. А старушки — женевские ли, самарские ли — любят, чтобы их средства хранились и инвестировались у них на глазах. Как минимум сразу заметишь перемену в образе жизни того, кому ты доверил «кровные». Сигары вместо сигарет? Да ты, братец, не наш!

Систему хозяйствования, которую сейчас строят в России, тактично именуют госкапитализмом. Лучше бы госфеодализмом. Крупные, лишь формально неподконтрольные «королю» латифундии. Со своим уставом. Что внутри — знают только они. Король собрал налоги, король ушел. Роза остается розой, как ее ни назови, а феодализм — феодализмом, даже если вместо замков — башни-офисы.