В июле 1944 года на американском курорте Бреттон-Вудс в Нью-Хэмпшире проходила международная конференция о послевоенном устройстве финансов. По заключенному там соглашению международным средством платежа признан — наряду с ранее употреблявшимися способами — доллар Соединенных Государств Америки, причем сами СГА обязались за каждые $35 выдавать тройскую унцию золота (31,1034768 г) при предъявлении к обмену не менее $10 тыс. единовременно (это условие ограничивало круг золотообменщиков крупными банками и правительствами). 15 августа 1971 года 37‑й президент СГА Ричард Милхауз Фрэнсис-Энтонич Никсон временно отменил обмен долларов на золото. 18 декабря 1971 года соглашение десяти ведущих стран установило для удобства взаиморасчетов курс $38 за унцию, 12 февраля 1973 года доллар был снова девальвирован — до $42,2 за унцию. Наконец, в 1975‑м на первом саммите будущей «Большой семерки» официальные цены золота отменены, и курсы валют начали определяться без привязки к золоту, ставшему обычным биржевым товаром.
С тех пор и по сей день обсуждаются достоинства золотого стандарта и способы его возрождения. Опыт избыточной (а в случае доллара — практически неограниченной) эмиссии денег, обеспеченных только авторитетом эмитента и (или) обязательностью к приему на определенной территории, показал: деньги, не привязанные к твердой опоре, печатаются в количестве, определяемом не нуждами экономики, а популистской политикой, и размывают устои хозяйства.
Правда, золото стало всеобщим эквивалентом не только благодаря высокой химической стойкости, предотвращающей его утрату в ходе обращения, и красивому внешнему виду, но еще и вследствие высоких трудозатрат на его добычу: даже небольшой его кусочек представляет столь высокую стоимость, что вполне можно носить в кармане эквивалент, например, неплохого автомобиля (не зря во времена золотого стандарта разменную монету чеканили из серебра и меди, хотя колебания относительной трудоемкости этих металлов порождали время от времени избыточный выпуск одних видов монет и уход других в сокровище). Жаль тратить столько труда просто на обеспечение взаиморасчетов. Поэтому параллельно с золотым стандартом время от времени возникают новые проекты, требующие меньших усилий.
В цифровую эпоху предлагают в основном цифровые эквиваленты денег. Для их эмиссии нужны всего лишь вычисления по разным хитрым формулам, а вычислительная мощность нынче дешева. В то же время можно организовать не только взаиморасчеты через интернет (в том числе анонимные, как при оплате наличными), но и проверку подлинности каждой цифровой монеты и правильности расплаты ею также вычислительным способом — причем расчеты для проверки куда проще, чем для создания, хотя и сложнее, чем для оплаты.
Сейчас известнейший инструмент цифроналичной оплаты — биткойн, то есть двоичноцифровая монета. Его принимают к уплате в столь многих и разных местах, что, пользуясь им, вполне можно прожить, не прибегая к иным платежным средствам.
Цена биткойна определяется исключительно на биржевой основе и поэтому сильно колеблется — но в целом с момента его появления растет. Ведь любые деньги обеспечены, в сущности, всем набором товаров и услуг, приобретаемых непосредственно за эти деньги, без обмена их на еще какие-то платежные средства. Сфера применения биткойна растет — растет и его ценность. Процесс самоподдерживающийся: чем больше торговых систем принимают биткойн, тем он дороже. По сходной причине Великобритания боролась за прием своего фунта стерлингов по всему миру, а сейчас на наших глазах доллар Соединенных Государств Америки сражается за сохранение своей всемирности с юанем Китайской Народной Республики и рублем Российской Федерации.
Но есть и другая причина роста. Формула расчета новых биткойнов построена так, что общее их количество ограничено и сравнительно невелико: уже сейчас в обращении находится порядка половины теоретически возможного набора. Значит, по мере роста сферы приема биткойна растущий объем товаров и услуг оказывается эквивалентом куда медленнее растущей (а в перспективе и вовсе фиксированной) денежной массы.
Вдобавок по мере приближения к пределу растет объем вычислений, нужных для эмиссии каждого нового биткойна. В конце концов затраты на расчет станут столь велики, что последний биткойн, скорее всего, никто не выпустит: нерентабельно. Но этот фактор пока малоощутим (хотя энтузиасты уже собирают компьютеры, заточенные именно под эту задачу). А вот сопоставление растущего товарооборота с фиксированным объемом денег — фактор решающий.
Менее очевидно, что тот же фактор действовал и во времена золотого стандарта. В античную эпоху и в раннем средневековье производительность труда росла так медленно, что товарооборот был почти пропорционален населению, и даже довольно скромной золотодобычи хватало для поддержания примерно равной скорости роста товарной и денежной массы. Более того, после открытия Америки на европейский рынок всего за век выплеснулось столько золота и серебра, что выраженные в них цены выросли почти вдесятеро. Но с началом промышленной революции драгоценные металлы вновь стали дефицитом. Это одна из причин появления множества денежных суррогатов (от банкнот, то есть банковских заметок о праве обмена такой заметки на соответствующий объем металла, до взаиморасчетов ценными бумагами надежных на первый взгляд компаний). Да и содержание металла в монетах снижали уже не ради сверхприбыли казны (до того многие правители получили прозвища фальшивомонетчиков), а для сохранения номинальной цены товаров.
Золотой стандарт в полной мере возродился во второй половине XIX столетия. За эти полвека были обнаружены новые богатейшие месторождения — в Калифорнии, Австралии, Южной Африке, бассейнах рек Лена в Сибири и Юкон на Аляске. Во всех этих регионах золотую лихорадку множества мелких самостоятельных старателей постепенно заменила спокойная промышленная добыча с использованием мощной техники. Она и обеспечила общемировой прирост золотой массы с той же скоростью, что и товарной.
Обеспечение денег одним товаром оборачивается нестабильностью структуры цен в целом. Так, золотой стандарт приемлем лишь до тех пор, пока экономика растет не быстрее скорости золотодобычи, а полное валютное резервирование годится только для экономики, ориентированной на экспорт.
Но уже к началу Первой мировой войны золотодобыча росла куда медленнее промышленности в целом. Отсюда и заметная скорость снижения цен на многие товары. Она породила стремление откладывать все покупки, кроме явно необходимых: ведь завтра можно будет купить то же самое дешевле. Войну начали в значительной мере потому, что общемировой рынок стал спадать и уже не вмещал всех производителей; его попытались переделить.
Во время войны размен бумажных денег на золото, естественно, прекратился: оно требовалось для закупок за рубежом. После войны разрослась практика бумажного денежного обращения, обеспеченного золотом лишь условно: каждый отдельный обладатель банкнот мог надеяться получить взамен звонкую монету, но для всех сразу это было заведомо невозможно. Впрочем, практика эта установилась еще задолго до войны: так, Федеральная резервная система Соединенных Государств Америки возникла как раз для того, чтобы — по образцу Банка Англии — выпускать деньги в обращение по мере востребования, в расчете на их обеспечение не золотом, а всей массой товаров и услуг в стране.
Оглядка на золото — одна из причин Великой депрессии 1929–1939 годов: центральные банки всего мира сообразно падению цен сдерживали выпуск денег в обращение, и хозяйственный оборот заглох. Валютный кризис 1967–1973 годов в значительной мере был порожден все той же невозможностью согласовать золотое обеспечение, рост производства и стабильность цен.
Изо всех нынешних товаров ближе всего к идеальной основе денег электроэнергия — легко конвертируемая в различную продукцию и вырабатываемая пропорционально всему остальному производству, легко передаваемая, легко делимая. Увы, ее пока нельзя запасать в значимых количествах — поэтому невозможно расплачиваться ею напрямую и очень трудно реально определять, в какой мере обеспечена ею конкретная валюта.
Похоже, в обозримом будущем единственным обеспечением денег останется сама возможность взаиморасчетов ими. При всех очевидных способах злоупотребления произвольной эмиссией. Иначе слишком велик риск дефляционного падения спроса и паралича производства.
Начать дискуссию