Когда осенью 2014‑го рубль всерьез зашатался и начал падать, объяснение нашлось немедленно. Мол, для балансировки бюджета РФ необходимо, чтобы стоимость барреля нефти в рублях была фиксированной (у разных экспертов — от 3 400 до 3 700). Когда долларовая цена нефти падает, нужно поднять цену каждого доллара, чтобы в рублях баррель не подешевел.
Действительно, в пиковые моменты биржевой паники баррель падал ниже $40, доллар поднимался за 80 рублей. А когда я пишу эту колонку, нефть Brent колеблется около $65 за баррель, а доллар — между 50 и 52 рублями. Рублевая цена нефти меняется куда меньше долларовой.
Правда, колебания нефтяного и валютного рынков отнюдь не синхронны. На пиках цена барреля в рублях выходила далеко за пределы экспертных оценок. Но это можно списать на бюрократическую инерцию сил, стремящихся поддержать стабильность бюджета. По крайней мере пока сдвиг фаз колебаний не превышает недели — обычного срока принятия решений в крупных банках (в том числе и Центральном банке РФ) и других структурах, связанных с большими деньгами и вынужденных защищать их.
Кстати, одна такая структура оказалась даже обвинена в очередной спекулятивной атаке на рубль. В середине декабря ЦБ РФ предоставил «Роснефти» кредит в 625 млрд рублей (на оплату работ и заказов отечественной техники для освоения новых месторождений) под залог облигаций компании напрямую, а не через коммерческие банки, как обычно. Понятно, что такое отстранение деловых людей от возможной прибыли мало кому нравится. Возможно, как раз поэтому в день выдачи кредита на Московскую межбанковскую валютную биржу хлынул рублевый поток — может быть, не все 625, но уж точно более сотни миллиардов, — и рубль обвалился настолько, что ЦБ РФ никакими усилиями не мог остановить панику. «Роснефть» немедленно обвинили в игре против интересов России в целом и рубля в частности. Но немедленно же выяснилось: биржевая атака началась еще до того, как кредит ушел со счета Центробанка. Так что «Роснефть» даже при самом большом желании не могла участвовать в этой игре: ее собственные свободные средства хранятся в основном не в рублях, а в тех валютах, в каких оплачивается ее экспорт. Возможно, кто-то из клерков ЦБ сработал чуть медленнее, чем рассчитывали организаторы спекуляции, а может быть, они сами рассчитали неточно — но во всяком случае стало ясно: против рубля играют силы, неплохо осведомленные о внутренней кухне ЦБ.
Даже спекулятивные игры опираются на какие-то фундаментальные соотношения и закономерности. Рублевая цена нефти — неплохой ориентир. Казалось бы, бирже надлежит стремиться именно к нему. Да и бюджет при этом вроде не внакладе. Тем не менее ЦБ, чтобы утихомирить курсовую лихорадку, предпринимал героические усилия (по мнению многих, даже почти убийственные для хозяйства в целом — вроде поднятия учетной ставки далеко за пределы рентабельности любого неспекулятивного дела). А сама нефть то и дело грозила выскочить далеко за пределы 3 400–3 700 рублей за баррель. Причем в обе стороны. В частности, еще когда баррель стоил заметно меньше $50, доллар уже упал ниже 60 рублей.
Одной из центробанковских мер, послуживших опорами для рубля, была выдача крупным коммерческим банкам валютных кредитов под залог ценных бумаг. Вроде бы понятно: эти кредиты попали на все ту же биржу, предложение валюты на ней возросло — и рубль соответственно поднялся. Но почему тогда ЦБ не выбросил эту же валюту непосредственно на биржу? Ведь он с тем же успехом, что и любой другой биржевой игрок, может ее выкупить потом за укрепившийся рубль и таким путем восполнить свои запасы. В прошлые годы он как раз такими выбросами — то рублевыми, то валютными — стабилизировал курс. А сейчас ЦБ объявил, что самоустраняется от самостоятельной биржевой игры, — но объявил-то как раз в разгар валютного кризиса, то есть либо сознательно решил его обострить, либо знал о его причинах нечто не укладывающееся в теорию фиксации рублевой цены барреля.
Первое предположение — явно конспирологическое. Это не гарантирует его ошибочности: если даже у вас паранойя — это еще не значит, что за вами не следят. Но конспирологией так легко объяснить любой ход событий, что она лишена предсказательной силы. А ведь прошлое надо исследовать как раз ради прогнозирования будущего.
Поэтому рискну предположить: руководство ЦБ действовало разумно и добросовестно — хотя и со своей точки зрения. А значит, обвал рубля вызван не только (а может быть, и не столько) обвалом рынка нефти.
В самом деле, еще по меньшей мере одна причина возникла даже раньше нефтяных потрясений. Государственный переворот в Киеве и отказ Крыма подчиниться новым претендентам на власть вызвал уже в марте 2014‑го первую волну экономических санкций США и политически подчиненных им стран (в том числе Евросоюза) против РФ. И среди ключевых мер — ограничение доступа крупнейших российских банков и других хозяйственных структур к долгосрочным кредитам. На 30 дней — чего достаточно для биржевых спекуляций — деньги за рубежом мог без особого труда взять кто угодно. Но вот инвестиционные планы, требующие многих месяцев, а то и лет, лишились иностранной опоры.
Правда, опора эта никогда не была очень уж надежна. Многие серьезные проекты требуют куда большего времени, чем приемлемо для большинства современных банков: они не располагают специалистами, способными проверить бизнес-планы всех потенциальных заемщиков, а посему не рискуют связывать деньги на много лет даже под надежные на первый взгляд залоги.
Рецепт действий в таких случаях выработан давно: брать новый кредит на предельно допустимый срок, дабы погасить предыдущий, взятый на таких же условиях. При хорошей репутации заемщика перекредитование не требует особых формальностей и издержек.
Увы, если предельный срок кредита — всего месяц, перекредитоваться можно не успеть: начинать новые переговоры о займе приходится, не дожидаясь завершения предыдущих. Когда подошли к концу сроки, пусть и далеко не месячные, возврата каких-то уже взятых денег, их пришлось изыскивать во внутренних ресурсах, не полагаясь на отсеченные санкциями внешние.
ЦБ РФ работает в режиме полного резервирования — выпускает рубли в обращение только путем выкупа валют и золота. (Не зря предоставленный им «Роснефти» кредит, нарушающий этот режим, стал мишенью мощной пропагандистской атаки, включающей даже грандиозную биржевую спекуляцию.) Он мог бы предоставить за рубли или надежные обязательства в рублях валюту из своих запасов всем, кому необходимо погасить внешние долги. Но предпочел не вмешиваться — по крайней мере напрямую (как утверждают болельщики полного резервирования — на случай дальнейших санкций и прочих агрессивных действий извне). Должникам пришлось скупать за те же рубли валюту из источников поменьше. Причем платить за нее любые деньги: непогашение долга могло обернуться переходом самих бизнесов в руки внешних кредиторов. Естественно, рубль упал в разы: обладатели валюты не могли упустить случай заработать на выходе ЦБ РФ из главной игры. Он лишь следил, чтобы в нее не включилось слишком много посторонних: главная часть валютных потоков все же шла от экспортеров к тем, чей срок выплаты по кредитам был уже близок.
С каждой очередной выплатой сумма опасной внешней задолженности падает: ведь новые долгосрочные кредиты запрещены санкциями, и взять деньги можно теперь только в странах, чье присоединение к этим санкциям невероятно, — например, в Китае, радостно занимающем на финансовых рынках любое место, любезно освобождаемое США и ЕС, и вовсе не намеренном уступать это место его былым обладателям. Да и российские банки в основном оправились от потрясений и переходят от торговли деньгами, позаимствованными извне, к обычному для банков посредничеству между частными кредиторами и должниками. Соответственно, рубль вырос уже настолько, что ЦБ РФ изобретает способы удержать низкий курс (по официальным объяснениям — противодействует новой спекулятивной атаке извне, но уже на повышение). Похоже, причин для нового обвала нет — каким бы ни оказалось в будущем состояние рынка нефти.
Начать дискуссию