Концепцией «Деньги — это зло» пропитана культура и психология многих народов. На самом деле это усеченная цитата из Библии; в полном виде фраза звучит так: «Ибо любовь к деньгам — корень всех зол» (1 Тим. 6:10). Почему-то со временем слово «любовь» перестало упоминаться, и от этого все мы, пожалуй, стали еще меньше понимать в сути товарно-денежных отношений. Что произойдет, если вернуть это важное слово в исходное уравнение?
Каждый из нас вовлечен в товарно-денежный обмен и участвует в нем ежедневно. Но вместо того, чтобы ценить возникающие отношения и получаемые блага, мы начинаем ценить материальный эквивалент обмена — деньги. Мы их копим, хотя они не подкреплены материальными активами: они созданы в долг, просто нажатием нескольких кнопок банковским клерком. В процессе траты денег, покупки вещей мы думаем, что нам нужны именно они — купюры, монеты и банковские карты…
Могут ли возникать иные отношения, если мы применим иные деньги? Человечество до сих пор продолжает экспериментировать с этим, создавая так называемые дополнительные валюты, параллельные национальным.
На особый случай
Вокруг нас существует множество «альтернативных» валют, которые мы не воспринимаем как деньги: авиамили, топливные карты АЗС, бонусные системы ритейлеров. Или товарные талоны башкирской деревни Шаймуратово, о которых «Бизнес-журнал» писал в прошлом номере1. Несмотря на специфичность решаемых задач, они вполне понятны и с легкостью могут быть использованы каждым из нас. Достаточно просто перевести все эти эрзац-деньги в обычный рублевый эквивалент, да и механика использования подобных псевдовалют ничем принципиально не отличается от варианта с обычной национальной валютой. Но вместе с этими коммерческими денежными эквивалентами во всем мире встречается огромное множество других примеров, когда люди, используя некий материальный носитель, называемый деньгами, запускают совершенно иные процессы взаимодействия. Примеров тому масса.
Американский экономист Пол Кругман, говоря о дополнительных валютах, любит рассказывать историю «Кооператива нянек с Капитолийского холма», который возник в США в 1970‑е годы. 150 молодых американских пар объединились в своеобразную коммуну, чтобы помогать друг другу в случае возникновения весьма распространенных для семей с детьми затруднений: родителям хочется пойти в кино или на концерт — а ребенка оставить не с кем. Чтобы не оказалось так, что одни пары постоянно сидят дома со своими и чужими детьми, а другие только и делают, что ходят по увеселительным мероприятиям, в кооперативе была введена внутренняя валюта — купоны, которыми пары расплачивались друг с другом.
Полчаса работы нянькой стоили один купон. Всем парам раздали одинаковое количество купонов — 20 штук; так и появились «другие» деньги в этом маленьком социуме, причем валюта обслуживала очень ограниченный круг операций. А точнее, всего одну — услугу няньки.
Похожие отношения обслуживает и японская дополнительная валюта — Fureai Kippu («фурэаи киппу», буквально: «Билеты заботы»), созданная в 1995 году. Доля населения преклонного возраста в Японии — одна из самых высоких в мире; сегодня более 1,8 млн пожилых японцев нуждаются в ежедневном уходе. При этом молодое поколение часто живет далеко от своих престарелых родителей и не может о них регулярно заботиться. Для решения этой проблемы и была создана система Fureai Kippu. Эти электронные «билеты» выплачиваются на сберегательные счета физическим лицам, помогающим пожилым людям или инвалидам в тех аспектах ухода, которые не покрываются японской системой здравоохранения (уборка по дому, приготовление пищи, ритуал ежедневного принятия ванны, мелкий бытовой ремонт и многое другое). Единица учета Fureai Kippu — час обслуживания. Существует различие в цене услуг: например, час помощи при совершении покупок или чтение вслух дает волонтеру одну единицу, гигиенические процедуры оцениваются в две. Таким образом, каждый участник Fureai Kippu может сохранить накопленные часы для собственного использования в будущем или передать их кому-либо — обычно родителям или иным членам семьи, живущим в другой части страны, чтобы те смогли рассчитаться за помощь с местными участниками системы.
Оба примера связывает одно: это «другие» деньги, используемые для немного других отношений. Сейчас во всем мире существует более 4 тыс. так называемых дополнительных валютных систем, однако на постсоветском пространстве эта концепция пока используется очень редко. Причин тут может быть две. С одной стороны, для нас значительно привычнее в обиходе бартерные схемы, когда происходит прямой обмен, или использование универсальных «натуральных» форм оплаты — например, в виде приснопамятной «поллитровки», которая годилась и как плата за помощь по огороду, и как подношение сантехнику из ЖЭКа (впрочем, в последнее время традиция использовать водку как средство обращения почти сошла на нет). С другой стороны, в современном российском обществе вообще низок уровень взаимопомощи и доверия друг к другу. (В этом смысле очень показательны высокие заборы, которыми россияне привыкли отгораживаться от окружающего мира и соседей: их высота обратно пропорциональна уровню доверия.) Именно поэтому у нас плохо приживаются абстрактные схемы взаимозачетов на базе часа личного времени и др. Только рубль или только товар — причем желательно по полной предоплате.
Радует то, что и на нашей почве встречаются исключения. К таковым можно отнести проект «100 друзей», появившийся в Иркутске около пяти лет назад и распространившийся на полтора десятка российских городов. Суть проекта, название которого отсылает к известной всем поговорке «Не имей сто рублей, а имей сто друзей», сложно определить в нескольких словах. Это и сообщество по интересам, и клуб, и торговая площадка в Сети, и экономика в миниатюре.
Забудьте про кошелек
Идеолог и создатель проекта «100 друзей» Сергей Вагаев, программист по профессии, вспоминает, как в середине 2008 года он и четверо его близких друзей остались без работы. Атмосфера вокруг была не самая приятная и жизнеутверждающая: из каждого радиоприемника твердили о надвигавшемся финансовом кризисе, отсутствии ликвидности в банковской системе и проч. Было очевидно, что в экономике что-то сломалось. «Хотя с чего бы?» — стали рассуждать на досуге друзья. Вроде бы вот они — пятеро безработных специалистов, у каждого есть ценные умения, ресурсы и время. И вдруг оказывается, что все это не востребовано по какой-то абсурдной причине: наступил кризис и ни у кого вокруг вдруг не стало денег. «Но если мы друг другу доверяем, то зачем нам рубли? Ведь можно обойтись без них или придумать собственные», — примерно таков был ход мысли Вагаева и Ко.
Эта идея стала отправной точкой для развития новой практики взаимоотношений. Сначала процесс запустился в узком кругу, затем участники стали приглашать и друзей своих друзей. Проводились встречи, на которых каждый мог рассказать, кто чем богат и в чем нуждается. Вследствие того, что диалог был самый непосредственный, быстро обнаруживались взаимные интересы, складывались вполне серьезные отношения и заключались сделки — как на неорганизованной биржевой площадке. Собственно говоря, нечто подобное, но в несколько иных масштабах происходило по всей нашей стране в первой половине 1990‑х годов на различных товарных и иных биржах. Только в случае с проектом «100 друзей» речь идет лишь о сделках С2С, когда и продавец и покупатель — частные лица и практически все сделки направлены на личное потребление.
Таким образом, встречи этого небольшого клуба позволяли его участникам решать множество проблем, не прибегая к рублям: пользоваться транспортными услугами, делать ремонт, закупать продукты питания и так далее. Для удобства обмена товарами и услугами придумали внутреннюю валюту клуба — О. Е. (обменные единицы, или «оешки», как их называют участники проекта).
Проблема была лишь в том, что на встречи клуба приходилось ездить регулярно, а с ростом числа участников процесс обмена товарами и услугами становился все более сложным. Поэтому к концу 2008 года инициаторам создания сообщества пришлось создавать специальную электронную площадку, на которой спрос и предложение каждого участника отображались в виде объявления (100druzei.info).
Казалось бы, идея простая, но именно поэтому она захватила массы (особенно в условиях кризиса). На сегодня в проекте зарегистрировано около 25 тыс. пользователей, из них примерно четверть ежемесячно совершает какие-либо сделки; общее количество заключенных между участниками сделок за четыре года приблизилось к 100 тысячам. Ежемесячный товарообмен не совсем корректно оценивать в рублях, поскольку многие сделки не могут быть напрямую переведены в рублевый эквивалент. Средний ежемесячный оборот активного участника составляет около 5 тыс. О. Е. Чтобы понять масштаб цен на внутреннем рынке, достаточно сказать, что за 400 О. Е. в час можно нанять человека, который поможет сделать генеральную уборку, а за тысячу — купить новый модем одного из сотовых операторов. Курса обмена рубль / О. Е. как такового не существует, однако на рынке можно найти предложения продать или купить О. Е. из расчета 70 коп. за штуку.
Сам сайт — это всего лишь доска объявлений, где каждый из зарегистрированных участников указывает имя, контактную информацию, город, личный спрос и предложение (какими товарами и услугами интересуется и что может предложить сам — в виде талантов, умений или ненужных вещей). Кроме того, в личной карточке участника отображается информация о том, как давно человек зарегистрирован на сайте, по чьему приглашению, с кем уже заключал сделки, а также отзывы других участников.
Зарегистрировавшись, каждый из участников может публиковать объявления — как с конкретными коммерческими предложениями, так и общего плана (вроде «Предлагаю репетиторство по русскому языку» или «Продукция с приусадебного хозяйства»).
О. Е. — не единственное средство взаиморасчетов; частично оплата может совершаться и традиционно — на усмотрение продавца, который вправе указать в объявлении, что часть суммы (25%, 50%, 75%) рассчитывает получить в рублях. Практика площадки такова, что за услуги и «самодельные» товары участники традиционно расплачиваются друг с другом в основном «оешками», а если продается какой-то ценный товар, купленный ранее за рубли, сумма назначается в двух валютах.
Откуда в системе деньги
Сами по себе О. Е. — очень интересная валюта, которая эмитируется децентрализованно: по сути, каждый из участников может «создавать» новые деньги. Хотя правильнее сказать, что валюта создается не сама по себе, а под каждую конкретную сделку. Следовательно, в обороте всегда находится ровно столько денег, сколько необходимо в каждый конкретный момент для обслуживания сделок участников.
Как это выглядит на практике? Представим себе двух участников, которые хотят совершить сделку стоимостью 500 О. Е., притом что и у того и у другого на счете — ноль О. Е. Каждый из них фиксирует на сайте свое желание совершить сделку, затем они встречаются лично — для передачи товара или оказания услуги. Далее в личном кабинете и покупатель, и продавец отмечают, что сделка была совершена, и система проводит две операции: минусует счет покупателя и плюсует счет продавца. То есть у покупателя образуется отрицательный остаток по счету, а у продавца — положительный, в размере совершенной сделки. Таким образом, расчет по сделке происходит даже в случае, если на счете покупателя нет средств.
Выходит, система верит покупателю на слово? Тут мы на практике сталкиваемся с такой характеристикой любого платежного средства, как доверие: участников — к системе, запустившей в обращение валюту, системы — к участникам.
Разумеется, кредит доверия в пределах любой товарно-денежной системы не бесконечен. В проекте «100 друзей» он зависит от многих параметров: от того, как давно человек находится в проекте, его репутации, опыта предыдущих сделок и т. д. Каждый может обратиться к Сергею Вагаеву лично или иным людям, исполняющим роль арбитров, и попросить увеличить этот лимит, рассказав, для каких целей ему это нужно и что он может предложить взамен «внутреннему рынку» товаров и услуг.
Ключевая идея заключается в том, что просто так накапливать внутреннюю валюту не имеет никакого смысла: ни к чему аккумулировать богатство внутри системы сверх того, что может тебе понадобиться для обслуживания текущих потребностей (и то лишь тех, которые способны удовлетворить другие участники проекта).
В свою очередь, участники с отрицательным остатком на счете стремятся предложить на внутреннюю «биржу» такие товары и услуги, которые будут востребованы сообществом. Во-первых, потому что кредит конечен и не слишком велик (особенно для новичков без истории сделок), а польза от дальнейшего участия в системе очевидно весомее. Во-вторых, в сообществе культивируется идея, что постоянно быть нахлебником (должником системы) — несолидно. Периодический минус на счете — это абсолютно нормально, хронический — настораживает других участников, которые просто из солидарности начнут сторониться человека, настроенного лишь брать от системы, ничего не давая взамен.
Проблема нахлебника
На 1980‑е годы в США и Западной Европе пришелся расцвет так называемых банков времени2. Очень быстро многие из них столкнулись с проблемой «нахлебников» — участников системы, которые только покупали чужие услуги, допуская у себя огромные отрицательные балансы. При этом они не торопились отрабатывать свой долг за ранее потребленный труд других, сознательно предлагая «для галочки» никому не нужные услуги или вовсе объявляя о своем выходе из системы.
Небольшое количество таких нахлебников внутренняя экономика переносила легко (кстати, здесь и далее вполне уместны аналогии с «большой» экономикой), однако с течением времени число подобных лиц возрастало, в результате чего накапливался ничем не обеспеченный внутренний долг одних перед другими. Первое поколение «банков времени» массово закрывалось именно из‑за «проблемы нахлебника». Она усугублялась еще и тем, что системы учета времени и взаиморасчетов между участниками были тогда несовершенны. Все строилось на доверии, и некоторые участники пользовались этим в своих корыстных целях. В определенный момент всем становилось понятно, что слишком многие только берут и ничего не отдают, далее возникал кризис доверия, после чего разрушались все цепочки обмена.
Российский проект «100 друзей» разглядел угрозу со стороны нахлебников уже на раннем этапе. Поэтому в конструкцию системы были заложены защитные механизмы: учет, контроль и лимиты доверия. По словам Сергея Вагаева, за пять лет работы за безнадежные долги пришлось исключить из системы лишь трех участников; крупных должников было гораздо больше, но все они находили возможность погасить долги перед сообществом приемлемым способом. Таким образом, недобросовестных участников оказалось всего 0,012%. Такой ничтожно малой доле недобросовестных заемщиков позавидует любой банкир. (Достаточно сказать, что в российском банковском секторе доля ссуд с просроченными платежами свыше 90 дней составляет 4,9% в общем объеме ссуд, по данным Банка России на 01.04.2013).
Главная причина таких замечательных показателей — именно клубная система и высокий уровень доверия, а еще то, что система изначально нацелена не на извлечение прибыли от деятельности внутри, а на удовлетворение естественных потребностей своих участников. Поэтому правила на площадке и возникающие отношения весьма специфичны: здесь не контрагенты, а «друзья», не сделки, а «взаимопомощь», не деньги, а обменные единицы.
Сергей Вагаев рассказывает, что проект сложился именно таким, какой он есть сейчас, очень постепенно. Не было единого плана развития и набора функций, которые необходимо реализовать на сайте; более того: о том, что есть зарубежные аналоги и что они развиваются уже более 20 лет, узнали лишь через несколько лет после запуска проекта. Как показала практика, базовые принципы «100 друзей» очень похожи на те, что сложились в Европе и США десятилетия назад.
Ударники внутреннего рынка
Сами спрос и предложение, которые возникают внутри системы, очень показательны. Это услуги такси и парикмахерских, обучение бисероплетению, курсы йоги и т. д. На продажу предлагается множество вещей собственного изготовления — от продуктов питания до мебели и сувениров. Часто попадаются объявления о продаже бывшей в употреблении бытовой техники и электроники. Люди просто используют «100 друзей» для продажи ставших ненужными, но годных для употребления предметов. Хотя правильнее сказать, что они не продают эти товары, а производят обмен на другие ресурсы внутри своего сообщества. Просто обмен не всегда бывает прямым. В принципе, ровно те же сделки можно совершать без использования какой-либо внутренней валюты, выстраивая длинные бартерные цепочки. О. Е. позволяют сделать этот обмен гораздо удобнее и быстрее. Сам принцип построения внутренней экономики подразумевает, что валюта нужна просто как некий эквивалент общепризнанной полезности.
Примечательна история преподавателя из Новосибирска Виссариона Сибирякова, который уже многие годы занимается популяризацией теории решения изобретательских задач (ТРИЗ). Осенью он организовал несколько учебных курсов в Иркутске и близлежащих городах, за которые предложил слушателям заплатить «оешками». На курсы записалось необходимое количество людей, и Сибиряков купил билеты на поезд Новосибирск — Иркутск. Оплата билетов оказалась его единственной тратой в рублях за все время поездки. Все остальное он оплачивал с помощью «оешек», которые заработал: проезд по области, питание, проживание, сувениры, экскурсию по озеру Байкал с непременной покупкой меда и омуля…
Вернувшись в Новосибирск, он потратил оставшиеся О. Е. на закупку картошки и других продуктов на зиму вперед. Удалось бы ему собрать нужное количество слушателей курса, если бы оплату он принимал только в рублях? Вряд ли. Рубли у людей вечно в дефиците или в заначке, а вот заплатить за курс своими умениями и другими ресурсами при посредстве «оешек» оказалось для многих курсантов приемлемой альтернативой.
В чем мораль? Почему участники проекта «100 друзей» находят своим талантам и умениям лучшее применение в рамках относительно небольшого сообщества, чем в большой рублевой экономике? Все просто. Рубли — универсальный (в пределах нашей страны) эквивалент, которым можно оплатить что угодно — от счетов ЖКХ до автомобиля. При этом люди склонны тратиться на многие свои потребности, которые они сами относят к разряду необязательных, по остаточному принципу.
Им гораздо легче расстаться с «оешками», которые они легко могут заработать, потратив час–другой свободного времени. Не удивительно, что в рамках проекта «100 друзей» особенное распространение получили различные «душеполезные» услуги вроде курсов и тренингов.
Локальный, еще локальнее
Проект давно вышел за рамки Иркутска, причем сам Сергей Вагаев признается, что не прилагает к этому особых усилий: в основном его роль сводится к просветительству. Обычно в другом городе появляется человек, который «заболевает» проектом и формирует инициативную группу, регистрирующуюся на сайте «100 друзей» и с «благословения» Вагаева запускающую свою маленькую локальную экономику, где начинают обращаться «оешки». Вот и вся стратегия «региональной экспансии». Никаких паушальных взносов или сложной схемы согласования и регистрации нет: платформа полностью открыта и доступна для всех желающих. Иных выплат в пользу «центра» также не существует.
Важная особенность проекта — локализация, ведь подавляющее большинство сделок проводится в пределах одного города. Случаи, когда они происходят между иногородними «друзьями», очень редки. Технологически и идеологически это никак не запрещается, скорее даже наоборот, но б’ольшая часть внутреннего спроса и предложения предполагает непосредственную встречу покупателя и продавца.
Любопытно, что местные сообщества, которые складываются вокруг проекта во всех городах присутствия «100 друзей», очень разные и самобытные. И это притом, что все работают на одной и той же ИТ-платформе, имеют доступ к одинаковым материалам и описаниям и на старте слушают одни и те же лекции. Сказывается местный колорит, социальные и экономические особенности города. Но самое большое влияние оказывает личность организатора и руководителя местной «ячейки» — его харизма и организаторские способности. Если это заядлый общественник и массовик-затейник, то и клуб в городе приобретет более социальный характер, будет больше мероприятий и встреч, направленных на выстраивание дружеских отношений, различные походы, гуляния, ярмарки. Основной род занятий первого лица иногда также определяет направленность клуба. Если им становится, например, выходец из MLM (сетевого бизнеса), то это отражается на ассортименте товаров, предлагаемых к продаже на внутреннем рынке: преобладает продукция сетевых компаний.
Вскоре после запуска клуба в новом городе — по мере роста числа сделок — у его участников обычно начинается легкая эйфория, а иногда даже возникает желание вовсе отказаться от использования рублей и перевести собственное потребление на товары и услуги, предлагаемые в рамках проекта — на внутреннем рынке. Одним из первых такой эксперимент проделал над самим собой Сергей Вагаев: в январе 2010 года он целый месяц продержался только на том, что мог приобрести за О. Е. Это, пожалуй, было экстремально, но семьи некоторых участников проекта «100 друзей» сейчас ухитряются обеспечивать свои потребности на 70–90%, рассчитываясь «оешками».
Становление локальных экономик подвержено определенным циклам. Через 4–6 месяцев после старта эйфория уходит и наступает определенный кризис. Участники начинают замечать, что предложение на внутреннем рынке не такое уж и широкое и что товар большей частью уникальный, нестандартизированный, — поэтому приходится тратить много времени на поиск нужных вещей. Кого-то постигает разочарование: например, парикмахер, скопивший своим ремеслом солидную сумму в «оешках» и мечтающий купить «Айфон» последней модели, наконец обнаруживает, что подобные устройства почти никогда не появляются в списке товаров на внутреннем рынке. Иногда причиной недовольства становятся завышенные ожидания самого участника: сам он пытается продать что-то или ненужное лично ему (а возможно, и никому), или по завышенной цене, а купить рассчитывает востребованный товар по дешевке…
Сообщество в Иркутске все эти циклы и кризисы разочарования давно прошло — и теперь делится опытом с остальными. И квинтэссенция этого опыта такова: дополнительная валюта — никакая не панацея и не замена рублю; она обслуживает сделки, которых при ее отсутствии просто не было бы, создавая дополнительный оборот. Это локальное, нишевое решение, позволяющее в рамках местного сообщества наладить перераспределение имеющихся ресурсов. Не стоит ждать, что благодаря «100 друзей» в обмен на картошку со своего огорода можно получить ноутбук (хотя и такие сделки периодически происходят), главная цель — это взаимовыгодный обмен с соседом.
Эта «местечковость» и является одновременно сильной и слабой стороной проекта. Сильной — потому что система максимально настроена на поддержание внутреннего спроса и предложения. Слабой — потому что проект не нацелен на внешнюю экспансию и развитие дополнительных сервисов и возможностей, вовлечение новых аудиторий. В Иркутске «100 друзей» достигли состояния динамического равновесия: кто-то из участников уходит, кто-то приходит, количество сделок стабилизировалось, и основатели проекта его скорее поддерживают, чем развивают. Они вводят новые предложения, читают лекции и помогают освоиться новым участникам. Этим и отличается устойчивая клубная структура от быстрорастущего фан-движения или клиентской базы нового стартапа.
Примечательно, что проект никогда не привлекал каких-либо инвестиций со стороны. Код писали сами основатели, а если требовалось дополнительно привлечь программистов или иных специалистов — уговаривали их принять оплату в О. Е. Собственной же валютой расплачивались за хостинг сайта и другие услуги внешних поставщиков.
Монетизация проекта долгое время была полем для эксперимента: пробовали продавать баннерную рекламу, пытались наладить перепродажу товаров с внутреннего рынка на внешний за рубли и т. д. Но потом поняли, что такие разовые заработки мало того что нестабильны, так еще и в какой-то мере дискредитируют саму идею проекта. Все-таки главная цель основателей — не получение прибыли, а построение социальных связей, накопление социального капитала. В итоге остановились на единственном варианте — небольшом проценте, который взимается с каждой операции в пользу организаторов, на поддержание и развитие проекта и личные нужды. Все необходимое, разумеется, организаторы тоже закупают на внутреннем рынке.
«Монетарная политика» в рамках проекта проводится очень жестко, денежная эмиссия находится под контролем. Новые деньги появляются в системе только как предмет сделки; если у кого-либо из участников появляется положительный баланс, то у кого-то другого обязательно возникает задолженность. Новые «оешки» не эмитируются в угоду организаторам или для их личных нужд — и это обеспечивает финансовой системе сообщества устойчивость.
Поразительным стало другое: внутри такого сугубо некоммерческого проекта и благодаря ему стали возникать вполне жизнеспособные бизнесы, которые могут конкурировать и на обычном, а не только на внутреннем рынке. Например, один из участников сообщества искал деньги на открытие собственной парикмахерской и обратился к организаторам с просьбой поддержать его стартап. Ему предоставили большой лимит «оешек», которыми начинающий предприниматель расплатился за аренду помещения, закупил стройматериалы, оплатил ремонт, рекламу и так далее. Более двух третей расходов на запуск бизнеса было оплачено в О. Е. На первых порах после открытия парикмахерская обслуживала в основном участников проекта «100 друзей», зарабатывая О. Е. и выводя свой баланс в системе на положительное значение.
Сейчас у нее число «рублевых» клиентов сравнялось с теми, что расплачиваются «оешками». Таким образом, бизнес-проект начался на внутреннем рынке, получив сразу и внутренний кредит системы, и лояльных клиентов из числа одноклубников. А дальше оставалось лишь хорошо работать, чтобы оправдать доверие, — и дальнейший выход на большой рублевый рынок прошел безболезненно. Какая разница, какую валюту принимать, если есть стабильный клиентский поток?
По такой же модели уже открылось несколько десятков компаний: парикмахерские, салоны красоты, небольшие магазинчики, туристические фирмы, специализирующиеся на местных турах, агентства по организации праздников и многое другое, что принято относить к микро- и малому бизнесу.
Из небольшого клуба по интересам «100 друзей» эволюционировал во внутреннюю бизнес-среду, где доверие, заработанное на межличностном уровне, развивается в доверие и кооперацию и в бизнесе. Проект стал своеобразной «теплицей» для бизнес-начинаний: стартапы здесь создаются в качестве эксперимента для себя и своих товарищей по клубу, получают первый опыт, доказывают свою состоятельность, а затем выходят вовне.
С точки зрения бизнеса «100 друзей» не создает большого богатства ни для его основателей, ни для участников. Зато обеспечивает и тем и другим собственное развитие и самое главное — коммуникацию. А уже это формирует новые отношения и доказывает, что есть целые пласты жизни, где можно обойтись без денег. Точнее, заменить их чем-то принципиально иным.
Начать дискуссию