В 2013 году из-за недостатка финансирования распался проект «Селеноход» — единственный российский участник международного конкурса Google Lunar X Prize. Команда из двадцати инженеров-энтузиастов рассчитывала выиграть $25 млн, построив на частные деньги луноход и запустив его на спутник Земли.
Получить призовые не удалось, однако опыта и разработок хватило на полдюжины технологических стартапов, которые впоследствии основали бывшие участники команды в самых разных отраслях. Как сложилась судьба «детей «Селенохода»?
Макет «Селенохода», собранный в 2013 году для испытаний, выставлен сегодня в экспозиции Московского планетария. Компактное черное «тело» из углепластика покоится на длинных лапках-лыжах, внутри — бортовой компьютер, на «голове» установлены камеры. Тут же можно увидеть его «старшего брата» — массивный золотистый ровер на четырех колесах с большой солнечной батареей. На полпути инженеры поняли, что колеса аппарата утонут в лунной пыли, и переконструировали луноход заново — так, чтобы он скользил, а не ездил по поверхности. Поэтому макетов луноходов построено два. Младший «Селеноход» успел побывать много где: на столах конструкторов в Москве и Санкт-Петербурге, фестивалях науки, в выставочных павильонах — и даже добрался до США, где проходил испытания на Марсианской пустынной исследовательской станции MDRS в штате Юта. Но до Луны так и не долетел. До цели пока не добралась ни одна из трех десятков участвовавших в Lunar X Prize команд. Две из них, американская и израильская, заключили контракты на запуск в 2017 году. Еще четырнадцать, в числе которых «Селеноход», сошли с дистанции. Но проигрышем дело «Селенохода» считать нельзя. Он стал первой частной российской космической компанией и выступил катализатором целой отрасли. Почти все бывшие участники команды продолжили работать над космическими проектами на частных или государственных предприятиях. А многих
«Селеноход» подвигнул на старт собственного дела. Так, специалист по компьютерному зрению Сергей Мальцев вместе с несколькими членами команды начал производить складских роботов в компании RoboCV. Инженер Александр Ильин основал компанию «Лин Индастриал», изготавливающую сверхлегкие ракеты для запуска микроспутников. Конструктор Илья Чех печатает с помощью 3D-принтеров механизированные протезы для кистей рук. Бывший главный конструктор Александр Шаенко готовит к запуску собранный студентами спутник «Маяк», который обещает стать одним из самых ярких объектов на небе. А менеджер проекта Сергей Седых занимается с компанией SensePace созданием оптических приборов для космической техники. Да, к космосу некоторые из них имеют весьма опосредованное отношение. Однако если прикидывать суммарный эффект, то можно констатировать: мечта «Селенохода» о развитии в России частной космонавтики все-таки «взлетела».
Низкий старт
О том, что Google совместно с фондом X Prize (основан американцем Питером Диамандисом, учредившим целый ряд околокосмических стартапов) призывает энтузиастов по всему миру прокатиться по Луне, будущий капитан российской команды Николай Дзись-Войнаровский узнал в сентябре 2007 года. Он работал заместителем редактора в «Новых известиях», когда знакомые позвали его на вечеринку Google по случаю старта конкурса. Николай давно грезил космосом и даже был участником группы ракетолюбителей «Новая МосГИРД», названной так в память «Группы изучения реактивного движения» (ГИРД) — кучки энтузиастов, собиравшихся в СССР при «Осоавиахиме» в 1930-х годах, чтобы конструировать ракеты. Руководителем ГИРД был Сергей Королев, и по ее примеру подобные коллективы стали создаваться по всей стране. Эту аббревиатуру в шутку иногда расшифровывали как «группа инженеров, работающих даром». «Новые мосгирдовцы» действовали по правилам именитых предшественников — на голом энтузиазме. В свободное время они пытались собрать жидкостный ракетный двигатель, работающий на концентрированной перекиси водорода. Lunar X Prize «мосгирдовцев» увлек. Новая задача была дерзкой и авантюрной — но, как справедливо отмечает Дзись-Войнаровский, люди, собирающие ракету в гараже, вообще склонны к авантюризму. По условиям конкурса требовалось построить луноход, осуществить его запуск и мягкую посадку на Луну, где робот должен проехать по поверхности не менее 500 метров и передать на Землю высококачественные изображения и видеофайлы. Команде, которая справится первой, полагалось $20 млн, приз за второе место — $5 млн. Еще пять миллионов можно было получить, выполнив дополнительные задания, — например, обнаружив площадку, на которую в прошлом садились миссии «Апполон». Важная оговорка касалась бюджета: вести разработки следовало на частные средства, а доля государственного участия не могла превышать 10%. «Новые мосгирдовцы» заданием вдохновились, однако не смогли наскрести даже $10 тыс. на регистрационный взнос. Деньги Дзись-Войнаровский нашел только весной 2009 года — и тогда же начал тиражировать в медиа информацию о входе в лунную гонку. Шум в прессе помог собрать команду — около десятка разношерстных специалистов, от профессиональных инженеров до любителей с горящими глазами. В качестве участника конкурса команда зарегистрировалась в сентябре 2009-го.
Мотивация Питера Диамандиса, придумавшего серию конкурсов X Prize, проста. На крупный денежный приз как на мед слетится целая куча талантов со всего мира, и кумулятивный эффект от их разработок значительно превысит размер призового фонда. Эту теорему предприниматель однажды уже доказал. Первый конкурс Ansari X Prize, учрежденный в 1996 году, тоже был связан с космосом: фонд Диамандиса посулил $10 млн тому, кто сможет подняться на границу атмосферы с космосом, вернется на Землю и затем повторит этот полет на том же летательном аппарате в течение двух недель. Победитель, ракетоплан SpaceShipOne, объявился в 2004 году; к этому моменту семь участников конкурса вложили в свои проекты в сумме более $100 млн. «Конкурсы, подобные X Prize, позволяют получить идеи от гениев по всему миру — и заплатить только победителям, — говорит Диамандис. — На разработки было потрачено в 10–40 раз больше по сравнению со стоимостьюприза, участники конкурса нашли много нестандартных решений. А главное — появилась целая новая отрасль». В 2007 году трюк решено было провернуть еще раз в индустрии, где традиционно задают тон дорогостоящие государственные космические программы. «Команды и спонсоров, — добавляет основатель X Prize, — привлекает не только денежный приз, но и слава, дух соревнования и выгоды, которые их работа принесет человечеству. Конкурс на создание лунохода призван еще раз продемонстрировать, что небольшие частные группы энтузиастов могут добиться того же, что раньше было под силу только крупным государствам».
Пусковой крючок
К 2009 году в российской космонавтике почти не ступала нога частника. Первые негосударственные игроки в этой отрасли, компании «Спутникс» и «Даурия Аэроспейс», были основаны лишь двумя годами позже. Космические предприятия целиком и полностью ориентировались на госзаказ и привыкли оперировать колоссальными суммами. Мечты о запуске искусственного объекта в космос могли себе позволить только очень богатые люди. По плану Дзись-Войнаровского, их и должна была отыскать команда «Селенохода». «С самого начала было ясно, что мы не сможем своими силами сконструировать и ракету-носитель, и посадочный модуль, и лунный аппарат, — рассказывает Николай. — Все это должны были делать уже существующие в стране предприятия по нашим идеям и разработкам. Мы выступаем интегратором проекта: придумываем сам луноход, находим инвесторов и исполнителей — и получаем приз и славу». Не удивительно, что поначалу все силы команды уходили на пиар: сюжеты про «космогонщиков» постоянно крутили по телевидению, публиковали в прессе — правда, чаще в рубрике «Курьезы». Сарафанное радио вскоре принесло первый серьезный контакт со структурами «Роскосмоса»: про «Селеноход» прознало НПО им. С. А. Лавочкина, наивно посчитав, что у команды есть деньги для размещения заказов на предприятии.
Самой дорогой статьей расходов лунного проекта является запуск. Его стоимость (с учетом ракеты-носителя «Днепр», разгонного блока и посадочного модуля) специалисты НПО оценили в $100 млн — в четыре раза больше суммы приза. «Можно было, конечно, походить по конкурентам и сторговаться на цифре пониже — на $50–60 млн», — говорит Дзись-Войнаровский. Но даже такая сумма была несоразмерно высокой. Поэтому параллельно с практической работой команда продолжила поднимать медийную «рябь»: давала интервью, выступала на научных конференциях и даже съездила в 2010 году на Селигер. Пытались также собрать деньги с помощью импровизированного краудфандинга — кнопки «Пожертвовать» на сайте проекта. Но прислали команде лишь около четырех тысяч рублей. Тем не менее к концу года демонстрационный макет колесного лунохода весом около десяти килограммов был готов. Что с ним делать дальше, было непонятно: спонсоров для продолжения разработок так и не нашлось.
Выход из тупика возник сам собой — в 2010 году в НПО им. Лавочкина сменилось руководство. «Селеноход» осторожно пошел на сближение, рассчитывая на симпатию нового главы предприятия Виктора Хартова. Чудаков-инженеров, помешанных на космосе, действительно приняли радушнее и уже не пугали счетами с множеством нулей. Тем более что на их стороне сформировался влиятельный консультационный совет: один из конструкторов «Лунохода-1» и «Лунохода-2» Михаил Маленков, «водитель» советских луноходов Вячеслав Довгань и директор Баллистического центра Института прикладной математики РАН Эфраим Аким. Все они считались легендами советской космической индустрии и принимали непосредственное участие в разработке отечественных лунных самоходных аппаратов. На одной из встреч прозвучала мысль: а что если взять луноход попутным грузом на новой российской миссии «Луна-Глоб» (ныне «Луна-25»)? В 2014 году с космодрома «Восточный» к Луне должен был отправиться автоматический зонд, который исследовал бы ее поверхность и искал площадки для следующих спускаемых аппаратов. Для того чтобы «Селеноход» взяли на борт, ему предстояло значительно «похудеть»: резервное место рассчитано было лишь на груз в пять килограммов.
Прокатиться до Луны на государственной «попутке», строго говоря, по условиям Lunar X Prize было не совсем честно. Но, во-первых, даже если организаторы дисквалифицируют команду, участие в российской лунной миссии — это уважение и почет. А во-вторых, можно соблюсти правила конкурса, вернув государству деньги за запуск лунохода, собранные из частных источников. К примеру, если вся миссия оценивается в $100 млн и доставляет сто килограммов полезного груза, за пятикилограммовый луноход нужно было заплатить $5 млн. «Селеноходцы» вновь воспрянули духом: несколько миллионов долларов — цель более или менее реальная. «Вообще, нам стоило насторожиться, — рассуждает Дзись-Войнаровский. — На тот же борт претендовал луноход индийского космического агентства ISRO, но запуск ракеты постоянно откладывался. В конце концов индусам, скорее всего, переносы надоели, и они отказались от партнерства». Но искать альтернативы было негде и некогда. Руководство НПО им. Лавочкина поставило жесткий дедлайн: уже через два месяца нужно было представить полностью переработанный вариант лунохода. От колесного хода отказались из-за тяжести, громоздкости и ненадежности конструкции. Скорее всего, аппарат просто увяз бы в пыли и грунте. По совету Михаила Маленкова команда переключилась на создание лыжно-шагающего ровера — наподобие советского марсохода «ПрОП-М», высаженного на поверхность Красной планеты в 1971 году. Аппарат должен был перемещаться, «шагая» на двух лыжах, закрепленных по бокам и немного приподнимающих его над лунной поверхностью, — и даже умел крутиться на «пятке» в днище корпуса.
Примерно тогда к разработчикам присоединился Павел Шестопалов, консультант по проектному управлению из компании «Проектная практика». За плечами он имел девять лет участия в запусках космических аппаратов военного назначения на космодроме Байконур.
«Команда разительно отличалась от коллектива любой организации, которую я видел, — вспоминает Павел. — Она состояла из людей, каждый из которых на своем поле деятельности являлся суперпрофессионалом; все они были высоко мотивированы. Работали при этом, напомню, бесплатно, собирались пару раз в месяц вечерами, обсуждали уже сделанное и определялись с новыми задачами». Однако команде блистательных инженеров не хватало системности действий. Шестопалов помог определиться с ролями каждого из участников, составить паспорт проекта, разработать план и график действий. В итоге команда уложилась в заданные сроки и представила качественный эскизный проект, а подключившееся дизайнерское бюро «Смирнов Дизайн» «навело красоту» — нарисовало логотип команде (луна, стилизованная под головку сыра) и смонтировало трехмерный анимационный ролик, презентующий «Селеноход».
Виктор Хартов и его заместитель Евгений Корчагин дали добро. Дел предстояло еще множество: получить официальное разрешение на вхождение в миссию «ЛунаГлоб», собрать средства на запуск, довести прототип до ума и испытать его «в поле».
Жесткое приземление
Этап мытарств «Селенохода» по кабинетам государственных учреждений Николай Дзись-Войнаровский вспоминает без удовольствия:
— Американские предприниматели, сотрудничавшие с российскими космическими компаниями, часто жалуются на то, что у нас трудно добраться до людей, которые действительно принимают решения. Формальная структура отрасли отличается от реальной, считают они. Это, в частности, упоминал Эрик Андерсон, основатель Space Adventures — компании, которая возит на «Союзе» космических туристов в российский сектор МКС. Я им не верил: до поры до времени находить нужных людей было просто. Но американцы оказались правы. Когда наш проект понравился НПО им. Лавочкина, где мы так старательно его презентовали, выяснилось, что вопрос о включении лунохода в миссию решают совсем другие люди — Совет по космосу РАН и Институт космических исследований РАН. Пришлось начинать переговоры по новой.
Заведующий лабораторией ИКИ РАН Игорь Митрофанов, который определял научную программу миссии, был прямолинеен: нет денег — нет участия. При этом финансировать создание аппарата организация не в состоянии. «Селеноход» начал с удвоенным рвением искать инвесторов. Надежды возлагали на только что образованный космический кластер фонда «Сколково». В декабре 2011 года компания (еще в 2009-м Николай Дзись-Войнаровский вскладчину с несколькими участниками команды зарегистрировал юрлицо ООО «Селеноход») стала одним из первых резидентов фонда и постаралась выбить финансирование — флагманский проект, прогремевший по всему миру, новоиспеченному венчурному игроку не помешал бы. В ИКИ это восприняли как добрый знак и даже начали обсуждать, какие научные приборы установить на луноходе, — хотя до того утверждали, что места под них на аппарате не хватит.
Беда пришла с неба. «9 ноября 2011 года с космодрома Байконур была запущена автоматическая межпланетная станция «Фобос-Грунт», призванная доставить на Землю грунт со спутника Марса Фобоса, — излагает конспект событий главный конструктор «Селенохода» Александр Шаенко. — Станция вышла на опорную орбиту, однако переход на перелетную траекторию к Марсу не удался. Станция осталась на низкой околоземной орбите, вышла из строя и 15 января 2012 года сгорела в атмосфере Земли. «Фобос-Грунт» должен был стать полигоном для испытания технических решений, которые планировалось использовать во многих научных космических аппаратах, в том числе на станциях «Луна-Глоб». Неудача «Фобос-Грунта» привела к радикальному пересмотру программы исследования Луны, перепроектированию «Луны-Глоб» и значительному сокращению массы научной аппаратуры на ней». По некоторым данным, станция вышла в космос, не завершив все положенные наземные испытания. Запуск миссии «Луна-Глоб» был отложен — сначала на 2016-й, а затем на 2019 год. «Селеноход» остался без транспорта.
Другой проблемой оставалось финансирование. Надежды на «Сколково» не оправдались: фонд мог выдать грант только под приземленные, легко монетизируемые разработки. Один раз слетать в космос и получить призовые $20 млн — ну какая это бизнес-модель? Слишком дорого, рискованно, непонятен механизм возврата инвестиций. Дзись-Войнаровский начал уставать от неудач. «В мечтах я был классическим предпринимателем по канонам Кремниевой долины, — говорит он. — Человеком, который основывает или находит перспективную компанию, развивает ее до стабильного состояния, продает инвесторам, зарабатывает на этом и берется за что-то новое».
Почувствовав, что пришло время отпустить «Селеноход», капитан команды передал управление проектом Сергею Седых: тот как опытный менеджер имел больше шансов придумать, на чем можно заработать. Седых помог сформировать в январе 2012 года первое коммерческое ответвление «Селенохода» — компанию RoboCV под управлением Сергея Мальцева. Ее «селеноходцы» любовно называли дочкой, хотя к лунному проекту компания не имела отношения. Мальцев с коллегами (Сергеем Седых, инженером-электронщиком Евгением Бродиным, директором «Селенохода» по науке Тиграном Шахвердяном и пиарщиком Павлом Шаровым) начали разрабатывать автопилоты для складской техники. Выделение RoboCV прошло на удивление мирно, вспоминает Мальцев: никаких споров по поводу интеллектуального вклада или прав на разработки в команде не было. Еще часть коллектива, в том числе Александр Шаенко, начала работать с «Даурией Аэроспейс» над созданием небольших спутников: ее президент Михаил Кокорич, тогдашний владелец «Техносилы», искал партнерства с «Селеноходом» — по-видимому, ради вербовки специалистов. Правда, серьезных денег в проект он так и не вложил. К лету 2012 года был готов ходовой макет «Селенохода»: завершена работа над электронной оснасткой и при участии конструкторского бюро «1901» изготовлены детали из углепластика. Но для испытания макета требовались деньги, время и усилия, и проект в очередной раз забуксовал. Руководству предстояло решить, тянуть ли лямку до последнего, собирая луноход «на свои» еще в течение пяти–десяти лет и втайне рассчитывая на появление чудо-инвестора, — либо признать поражение в конкурсе. Поддерживать еле теплящуюся жизнь казалось муторно и затратно: по условиям Lunar X Prize нужно было регулярно ездить на ежегодные саммиты «луноходостроителей» в США, публиковать новости в блоге, монтировать видео о прогрессе команды. «Лучше уж было принять ужасный конец, чем терпеть ужас без конца», — говорит Дзись-Войнаровский. Решение в команде восприняли неоднозначно, но в целом с экс-капитаном согласились. Процесс выхода из лунной гонки затянулся: весной 2013 года «Селеноход» уведомил оргкомитет, однако подтверждение вместе с возвращенным вступительным взносом пришло лишь в ноябре. Между делом пять членов команды, включая Александра Ильина и нового конструктора Илью Чеха, протестировали луноход на Марсианской пустынной исследовательской станции MDRS в США, где ландшафт напоминает лунный. Аппарат проехал десять метров и заглох: полетела одна из шестеренок. А вскоре история «Селенохода» была официально завершена.
Разбор полетов
В Кремниевой долине есть колоритный термин «мафия PayPal»: так называют бывших сотрудников и учредителей компании PayPal, которые затем основали множество компаний в сфере информационных технологий и финансовых услуг. Специалисты, работавшие в ней, получили огромный импульс для создания новых бизнесов и применения своих знаний в смежных областях. «Селеноходовская «мафия» — наш российский ответ PayPal, — то ли в шутку, то ли всерьез говорит Николай Дзись-Войнаровский. — Я не сомневался в таланте и энергии людей, с которыми работал, тем не менее количество и качество стартапов, созданных выходцами из «Селенохода», стало для меня полной неожиданностью».
— Напрямую коммерциализацией идей, заложенных при создании лунохода, никто так и не занялся, — уточняет Александр Шаенко. — Все компании, «выросшие» из проекта, использовали лишь толику тех наших разработок, если вообще использовали. Ребята из RoboCV улучшили электронику и алгоритмы. «Лин Индастриал» Александра Ильина создает сверхлегкие ракеты, в которых нет ничего от лунохода. Мой проект «Маяк» тоже имеет весьма отдаленное к нему отношение. Пожалуй, самое важное, что дал нам «Селеноход», — это понимание того, как вообще вести свое дело: как формировать команду, как руководить проектом, как управлять финансированием. Этот опыт бесценен.
Ради справедливости стоит сказать, что «Селеноход» просуществовал какое-то время и после выхода из конкурса. Николай Дзись-Войнаровский и Александр Ильин продали свои доли Сергею Седых, а тот сменил название компании на SensePace и все-таки выиграл грант «Сколкова» на создание систем для сближения спутников. Затем компания двинулась в направлении создания лидаров — оптических сканирующих дальномеров. Добилась создания прототипа, но потом работа застопорилась все по тем же причинам: не нашли инвестора.
— Почему на «Селеноход» так и не смогли собрать денег? — задает вопрос Сергей Мальцев и тут же на него отвечает: — Слишком нетипичная для России инициатива. Мы надеялись, что разработки окажутся многообещающими и в какой-то момент компания превратится в золотоносный стартап, как Space X Илона Маска. Но в российских реалиях мечты оказались несбыточными, а проект такого масштаба — неподъемным. «Селеноход» развалился на части в том числе потому, что отдельные разработки монетизировать и продвигать на рынок было проще, дешевле и сподручнее.
— Среди тех, у кого в России есть деньги, очень мало увлеченных технарей, — вторит Мальцеву Павел Шестопалов. — Нет инвесторов, полных инженерного энтузиазма, готовых рискнуть и вложиться в отдающую безумием техническую идею. Российский венчур ориентирован на надежное вложение денег и как можно более быструю отдачу. Своих Илонов Масков у нас пока не выросло. Николай Дзись-Войнаровский, как и полагается настоящему капитану, ответственность берет на себя. Он корит собственную неопытность и наивность в организации бизнес-проекта. Но все же признает, что неразвитость как частной космонавтики, так и венчурного инвестирования в России сыграла свою роль в «падении с Луны». «Застрельщиком частного космоса быть непросто, — объясняет Николай. — Сегодня у технологических стартапов намного больше инвестиционных возможностей. Например, запустив в 2010-м краудфандинг, мы выручили смешную сумму, а сейчас космические программы на российском Boomstarter без напряжения собирают по полтора миллиона рублей». Услышав вопрос о том, мог бы он отважиться на реализацию проекта лунохода сегодня, Дзись-Войнаровский глубоко задумывается. «Lunar X Prize, — отвечает он, — был для нас лишь предлогом для самоорганизации, а не попыткой угнаться за денежным призом. Строить луноход можно и без всяких конкурсов. Но для этого нужны опыт, профессионализм, свои собственные средства, в конце концов. Если честно, я до сих пор надеюсь, что когда-нибудь мы что-нибудь эдакое в космос все же запустим».
В ручном режиме
Петербуржец Илья Чех стал самым юным членом команды «Селенохода» и подключился к ней в январе 2012 года, когда проект уже дышал на ладан. С точки зрения конструкторских задач этот период был чуть ли не самым интересным: бумаги и чертежи наконец-то переходили в стадию воплощения «в железе». Нужно было дорабатывать механизмы поворота корпуса лунохода, забора грунта, «шагания», готовить аппарат к испытаниям. «Я совмещал учебу в магистратуре СанктПетербургского института информационных технологий, механики и оптики, работу на заводе и удаленное участие в «Селеноходе», — вспоминает Чех. Проект позволил Илье получить опыт работы с углепластиком — материалом, который впоследствии он станет использовать для изготовления бионических протезов кисти рук. С луноходом инженерконструктор не расстался даже после отказа от участия в конкурсе Lunar X Prize: вместе с Сергеем Седых он некоторое время проработал в компании SensePace. Однако потом ушел строить собственный бизнес.
«Моторика», которую основал Илья Чех, произвела локальную революцию на рынке кистевых протезов. Тяговые протезы (то есть те, в которых пальцы кисти приводятся в движение специальными тросами за счет усилия мышц) он печатает на промышленных 3D-принтерах, отчего протез получается сравнительно легким и дешевым. Продукция компании ориентирована в основном на детей, для которых протез выполняет роль игрушки-тренажера: пока они растут, нужно постоянно тренировать оставшиеся на руке мышцы, чтобы не допустить их атрофии. Однако среди клиентов есть и взрослые. «Мы активно внедряемся в систему госснабжения протезами, — рассказывает глава компании. — До конца года начнем поставлять свою продукцию протезно-ортопедическим предприятиям, которые есть почти в каждом регионе страны». Кроме тягового, «Моторика» разрабатывает первый в России бионический протез кисти: он считывает мышечные импульсы при выполнении фантомного жеста. Другими словами, управлять искусственной рукой можно как в фильмах о киборгах — одной лишь силой мысли. В идею поверило «Сколково», предоставив «Моторике» статус резидента кластера медицинских биотехнологий. Компания уже создала предсерийный прототип, который опробует этой осенью в Цюрихе на международном соревновании киборгов «Кибатлон»: там бионическому протезу предстоит доказать, что он может справиться с выполнением самых разных бытовых задач.
Ракетка для большого космоса
АЛЕКСАНДР ИЛЬИН (НА ФОТО СПРАВА)
На пару с Николаем Дзись-Войнаровским конструктор Александр Ильин участвовал в судьбе «Селенохода» от начала до конца. Он, как и капитан российской лунной команды, был выходцем из любительского объединения ракетостроителей «Новая МосГИРД» и даже вложился в учредительный капитал ООО «Селеноход». Когда проект распался, Ильин поместил грустный пост в своем «Живом Журнале», где упоминал, что ищет новые возможности закрепиться в большой космонавтике. Благодаря публикации на него вышел будущий партнер по «Лин Индастриал» Алексей Калтушкин; вместе они стали строить сверхлегкую ракету для запуска небольших коммерческих спутников. Сейчас такие объекты запускаются в России попутным грузом с большими миссиями, что долго и неудобно: дожидаться своей очереди производителям приходится годами. Для компаний, делающих спутники классов «нано» и «микро» с коротким жизненным циклом в год–полтора, это очень неудобно. Ракета «Таймыр», которую Ильин и Калтушкин намереваются закончить к 2020 году, позволит осуществлять по крайней мере три–четыре пуска в год, а с ростом потребностей спутникостроителей — и того чаще. «Лин Индастриал» уже проводит тесты ракетного двигателя на жидком топливе и сверхзвуковых «летающих стендов» — специально построенных для тестов макетов ракеты-носителя.
Чтобы закончить работу над «Таймыром», компании потребуется по меньшей мере 350 млн рублей, говорит Александр Ильин. Первые инвестиции поступили от бизнес-ангелов и «Сколкова», но этих денег не хватает даже на завершение работы над прототипом. Поэтому компания охотно берется за сторонние заказы. Этим летом она, к примеру, представила свой проект многоразовой двухступенчатой авиационно-космической системы двойного назначения — проще говоря, системы запуска суборбитальных легких космических аппаратов с самолета-носителя. Такой подход дороже, чем запуск с помощью ракеты-носителя, но для отдельных заказчиков — тех, кто не может позволить себе ждать производства и подготовки ракеты, — он удобнее. В качестве базы «Лин Индастриал» использует военно-транспортный самолет Ил-76.
Складоискатели
Когда Сергей Мальцев, специалист по компьютерному зрению, начинал создавать автопилот для техники с компанией RoboCV, он мечтал использовать технологию в беспилотных автомобилях. Однако на рынке «безводительских» решений для автотранспорта оказалось слишком много серьезных игроков. Это и Google с «гугломобилем», и крупные автоконцерны, тягаться с которыми стартапу из России не хватит ресурсов. Зато обнаружилась смежная свободная ниша с платежеспособным спросом — сегмент складской техники. В ней и решено было оттачивать автопилотные технологии. В первый же год своей деятельности компания стала резидентом «Сколкова» и получила грант на разработки. Уже к следующему году удалось роботизировать тягач, который занимается перевозкой тележек с грузом. В 2013-м у компании появился крупный инвестор: российский фонд LETA Capital вложил в развитие проекта $500 тыс., благодаря чему путь от прототипа до коммерчески применимого образца RoboCV проделала молниеносно.
«У лунохода, который мы строили для Lunar X Prize, простая логика движения: заложена была только автоматическая остановка перед препятствием, — объясняет разницу в деталях Сергей Мальцев. — В остальном в связи с ограничением по массе и другими факторами управление было почти полностью ручным. В наших складских роботах применяются значительно более сложные алгоритмы и разработки: мы решили все вопросы навигации машин, управления сложным механизмом, безопасности. Они умеют распознавать людей и объекты и избегать столкновений».
Компании удалось быстро заинтересовать крупных покупателей: сегодня роботы RoboCV обслуживают склады российских заводов Samsung и Volkswagen. На очереди более сложная техника, которую в мире еще никто не оборудовал такого рода интеллектуальными автопилотами в коммерческих целях: полностью автоматические машины, которые могут захватывать паллеты и ставить их на высоту 5–10 метров — и при этом способны работать совместно с людьми. По словам Мальцева, продукцией компании начинают интересоваться крупные складские операторы, что предвещает серьезный скачок объемов продаж. Правда, для этого придется обучать технику ездить «вслепую» не только в пределах складских стен, но и на прилегающей территории. От идеи выхода в сегмент беспилотных автомобилей компания отказалась окончательно: на логистическом рынке RoboCV не менее интересно.
Прибавьте яркость
Бывший главный конструктор «Селенохода» Александр Шаенко — чуть ли не единственный участник команды, который все же смог успешно запустить объект в космос. Он был причастен к строительству ракеты-носителя «Ангара» и первого коммерческого спутника DX1 Dauria Aerospace (запущен на орбиту в июле 2014 года и до сих пор там находится). Однако вскоре послужной список Шаенко обещает пополниться еще одной космической «звездочкой». Он руководит группой молодых инженеров, которые на базе Московского политехнического университета строят микроспутник «Маяк»; после выхода на орбиту он станет одним из самых ярких объектов звездного неба. В космос спутник подбросят на ракете-носителе «Союз-2» с разгонным блоком «Фрегат» вместе с космическим аппаратом «Канопус В-ИК», запуск которого с Байконура запланирован на ближайшую осень.
«После выхода на орбиту спутник раскроет солнечный отражатель в виде пирамиды из металлизированной полимерной пленки, — объясняет Александр. — Изначально мы планировали, что он станет самой яркой «звездой» на ночном небе, видимой во всех городах Земли. Однако на пленке, к сожалению, возникают морщины, которые рассеивают солнечные лучи, и яркость снижается. Объект окажется ярче, чем любая звезда на небе (самая яркая из них — Сириус), но будет уступать некоторым планетам и спутникам». По словам конструктора, главная задача проекта — доказать большому кругу людей, что космос доступен даже частным лицам: любой студент может построить своими руками спутник и запустить его в небо. «Из нашего примера уже ясно, что «сесть на хвост» большому спутнику вполне реально, — добавляет Шаенко. — Сегодня «Главкосмос» (структура «Роскосмоса», которая занимается продажей коммерческих запусков спутников) предлагает российским университетам сравнительно просто осуществить запуск их спутника на орбиту. Надо лишь построить спутник, подходящий под публикуемые в открытом доступе требования, провести его испытания и доказать безопасность». Деньги на строительство и запуск «Маяк» собирал со всей страны на платформе Boomstarter — а заодно стал самым успешным российским научным краудфандинговым проектом, заработав там 2,5 млн рублей. К коммерческим перспективам «Маяка» Шаенко относится скептически — однако упоминает, что параллельно со спутником в недрах компании зародился и вырос проект по производству дешевых отечественных 3D-принтеров.
Начать дискуссию