День России: Практикум по конституционному праву. Часть 2

Я уже рассказывал, как меня задержали в День России во время мероприятия в поддержку журналиста Голунова и против полицейского произвола. Задержали меня за фотографирование полицейских, после чего в автозаке доставили в отделение. Там мы, то есть узники этого автозака, провели остаток дня в помещении типа учебного класса с решетками на окнах.

Компания подобралась хорошая. Я, например, имел познавательную беседу с соседом по парте об особенностях социологического образования в России (у меня сын поступает).

Через некоторое время в отделение приехал адвокат от правозащитной организации «ОВД-Инфо», Михаил Бирюков, который объяснил, чего нам ждать и что делать. Полиция не возражала.

Следуя совету адвоката, большинство задержанных (или все, не знаю точно) отказались от дачи содержательных объяснений, написав, что все, что нужно, расскажут в суде. К вечеру на задержанных (а нас в этом отделении было человек 20) составили протоколы и распустили всех по домам, пообещав, что в суд вызовут позже. Нам повезло: говорят, в других отделениях кое-кого оставили ночевать.

С конкретными задержавшими нас полицейскими (если они там и были) мы лично не общались: у нас собрали паспортные данные, на основании которых на всех составили одинаковые протоколы. Оказывается, всех нас задержали на Петровке 38, когда мы в составе группы 200 человек выкрикивали лозунг «Свободу Голунову!» (очевидно, составитель текста был не в курсе, что Голунова на тот момент уже выпустили).

Любопытная подробность: всех нас заставили подписать согласие на СМС-уведомление о судебном заседании. При отказе пообещали оставить в отделении на ночь, а потом сразу отправить суд. Адвокат сказал, что требование незаконное, но оставить вполне могут, так что имеет смысл подписать.

Потом мне умные люди объяснили, в чем дело. Оказывается, по закону в деле об административном правонарушении требуется личное вручение повестки о суде. Если уклониться от вручения повестки, то могут оштрафовать и в отсутствие обвиняемого. Но тогда, если потом подождать год и подать апелляцию, то решение отменят ввиду отсутствия уведомления, а по новой привлечь уже не смогут ввиду истечения срока давности. Не знаю, может это и правда работает. (Вот они, глубины административного права!)

Если же дал согласие на СМС, то не отвертишься. Впрочем, я уклоняться от суда не собирался. Так что я стал ждать СМС. А также подписался на сайте суда на оповещения по своему делу.

Сразу скажу, что уведомление по электронной почте пришло два дня спустя после суда (тогда же на сайте появилась и информация о заседании). Так что если кто-то еще подписался, например желая придти на суд, то он пролетел.

СМС тоже не пришло. Но из суда позвонила живая девушка и сказала дату и время заседания. Я у нее спросил, когда можно ознакомиться с материалами дела, и она ответила, что в понедельник с 14 до 18.

Фото 4, приобщенное к материалам дела.

Манифестанты на Сретенском бульваре ожидают зеленого сигнала светофора, чтобы перейти перекресток.

12 июня 2019 г., 12:51.

Чуть позже двух в понедельник я был у дверей помощника судьи по моему делу. Там была очередь, но самого помощника не было. Очевидно, потому, что в соседнем кабинете судья вела процессы (в тот день были гражданские дела). На тот момент вызывали участников процессов, кому по расписанию было назначено на 11.

Рядом со мной в очереди сидел дядечка интеллигентнейшего вида (не иначе тоже на митинге повязали, но вроде не из нашего отделения). Он достал толстую книгу в черной обложке по названием De Personae. Я подумал, что-то из гражданского права, о лицах. Римское право, что ли? Но когда дядечка приступил к чтению, нечаянно увидел название главы: «Маркион как реформатор христианского вероучения».

Ожидание затягивалось...

Внезапно дверь зала судебных заседаний распахнулась. Юноша (по-видимому, это и был помощник) объявил: заходите все, кому процесс назначен до обеда, то есть до 13.55!

Лица, участвующие в делах, зашли в зал. Кажется, в оптовом варианте дело пошло веселее. Во всяком случае, через некоторое время процессы закончились, а прием начался с опозданием всего на полтора часа, в 15:30. Я был вторым в очереди (некоторые передо мной к тому времени уже отчаялись и ушли) и зашел в заветную комнату где-то в 16:00.

Но тут к помощнику присоединилась судья, которая, пока я знакомится с делом, всю очередь (а за мной было еще человек 10-15) быстро раскидала. Я закончил фотографировать страницы дела где-то в 16.45. Итого я провел в суде два с половиной часа, из них основное время в ожидании.

Квест с ознакомлением я проходил не зря: сличив сделанные фотографии с теми копиями протоколов, что мне выдали в отделении, я обнаружил, что полицейские подчистили один из документов. Но об этом позже.

В назначенное для моего процесса время (26 июня, 16:00) я был перед дверями зала судебных заседаний на пятом этаже Мещанского районного суда.

Со мной была небольшая группа поддержки: жена, сын (по совместительству свидетель по делу), Владимир Багаев (Закон.ру) и Алексей Малаховский (Право.ру).

Тут же я увидел Михаила Юрьевича Бирюкова, адвоката, который помогал нам в отделении. Оказалось, что он пришел помочь нам и в суде (после меня в расписании стояли процессы еще нескольких задержанных на акции). Я с благодарностью принял его помощь.

При мне были письменные объяснения, которые я выкладывал в прошлом выпуске блога, и несколько заготовленных заранее ходатайств. Обещала придти еще одна свидетельница, в фейсбуке которой обнаружилось мое фото в момент задержания, но она опаздывала.

Начитавшись детективов про Перри Мейсона, я сосредоточенно обдумывал тактику допроса задержавших меня полицейских. («Господин полицейский, вы узнаете кого-нибудь на этой фотографии?» и т. п.)

Опытный М.Ю. охладил мой пыл, уверенно заявив, что никаких полицейских судья вызывать не будет. Насчет приобщения фотографий и вызова моих свидетелей он тоже был настроен скептически.

Я спросил, сколько дадут. М.Ю. ответил, 15 тысяч, в этом суде всем столько дают (в некоторых других судах дают по 10). Я сказал, хорошо, что не суток.

В 16:40 нас пригласили в зал заседаний. Так что задержка составила всего 40 минут. Поскольку мой процесс затянулся, остальным пришлось ждать куда дольше.

Мы вошли в зал (сын остался в коридоре, так как свидетелям в зал нельзя), и суд начался. Судья профессиональной скороговоркой зачитала какой-то текст, начинавшийся со слов «слушается дело», в котором упоминалась моя фамилия. Все остальное я не очень разобрал.

Процесс пошел своим чередом…

Отчеты о процессе, написанные Владимиром Багаевым и Алексеем Малаховским, можно найти на сайтах Закон.ру и Право.ру. Свой отчет я включил в апелляционную жалобу, полный текст которой прилагаю.

Как вы уже поняли, процесс я проиграл. Судья оштрафовала меня на 15 тысяч (кто бы мог подумать!). Впрочем, как пишут СМИ, некоторых избранных обвиняемых отправили под арест, так что я легко отделался. 

Ну что ж, посмотрим, удастся ли мне допросить господ полицейских в апелляции…

ЖАЛОБА

на постановление Мещанского районного суда от 26.06.2019

по делу об административном правонарушении

Задержание и суд

Полиция задержала меня 12 июня 2019 года за участие в мирной манифестации против преследования журналистов и фальсификации уголовных дел.¹

26 июня состоялся суд. Меня обвинили в административном правонарушении, а именно, участии в несанкционированном мероприятии, создавшем помехи транспорту и пешеходам.² Судья Мордвина Ю.С. своим постановлением³ признала меня виновным и оштрафовала на 15 тыс. рублей.

По обсуждаемым далее причинам я считаю это постановление незаконным. Прошу его отменить и прекратить производство по делу в связи с отсутствием события правонарушения с моей стороны.

Мои основные доводы в суде первой инстанции были следующие.

1. Запрет мирной манифестации, в которой я принял участие, изначально был неконституционен.
2. Я не совершал действий, предусмотренных вменяемой мне нормой КоАП (помехи транспорту и пешеходам).
3. При моем задержании и последующем оформлении документов полицейские совершили многочисленные правонарушения, включая фальсификацию доказательств.

По моему мнению, эти доводы не были надлежащим образом учтены судьей. Прошу рассмотреть их повторно. Подробная аргументация содержится в моих объяснениях, представленных в суд первой инстанции, и я ее здесь не повторяю.

Добавлю к этому следующее. Судья Мордвина, вопреки ожиданиям, согласилась приобщить к материалам дела представленные мной доказательства (в том числе фотографии) и вызвать для допроса находящихся в здании суда свидетелей, включая даже опоздавшую к началу заседания свидетельницу. Судья также дала мне и моему защитнику возможность полностью изложить наши аргументы в устных выступлениях. За это я выражаю судье свою признательность.

Вместе с тем в ходе процесса судья совершила ряд ошибок, нарушивших мои права и в итоге приведших к принятию ею неверного решения. На этих ошибках я далее и сосредоточусь.

Ошибки судьи первой инстанции

1. Судья взяла на себя роль государственного обвинителя

Судья отклонила мое ходатайство о вызове в судебное заседание для поддержания обвинения того полицейского, который составил протокол об административном правонарушении.

Однако состязательный процесс по подобному делу немыслим в отсутствие представителя обвинения. Если в процессе нет обвинителя, его роль неизбежно возьмет на себя судья, тем самым отказавшись от роли независимого и беспристрастного арбитра между обвинением и защитой. Это нарушает право обвиняемого на справедливый суд.⁴

Так и случилось в моем деле.

Судья в процессе выполняла те функции, которые вообще-то свойственны государственному обвинителю: активно допрашивала обвиняемого (то есть меня) и вызванных мной свидетелей, стремилась уличить меня и свидетелей защиты в противоречиях, представляла доказательства стороны обвинения, излагала правовую позицию стороны обвинения. Рассмотрим в некоторых деталях этот удивительный (во всяком случае, с точки зрения принципа состязательности) процесс.

1.1. Рассмотрение ходатайств

К началу судебного заседания в зале суда находились я, мой адвокат и несколько зрителей (свидетелям полагается оставаться в коридоре). Обвинителя в зале суда не было. Процесс начался без него.

После соблюдения обычных формальностей (идентификация обвиняемого и т. п.) судья предложила защите заявлять ходатайства. Затем примерно полчаса ушло на написание судьей определения по этим ходатайствам.

Судья удовлетворила мои ходатайства о приобщении к материалам дела моих объяснений, фотографий и документов, а также о вызове свидетеля (ходатайство о вызове второго свидетеля защиты, опоздавшего к началу, судья удовлетворила несколько позже).

Однако судья отказалась вызвать в качестве свидетелей полицейских, подписавших документы по моему делу. Она также отказалась пригласить в процесс представителя обвинения для обеспечения состязательности.

Судья отказала в ведении протокола судебного заседания, сославшись на то, что в суде ведется аудио- и видеозапись процесса.

1.2. Допрос обвиняемого

Судья приступила к допросу обвиняемого в административном правонарушении (т. е. меня).

Допрашивая меня об обстоятельствах моего задержания, судья задала мне следующие вопросы (формулировки не дословные, но близко к тексту).

1. Знаю ли я, что манифестации должны согласовываться властями?
2. Знал ли я, что марш 12 июня был несогласованным?
3. Знал ли я, что на другой день был назначена согласованная акция по тому же поводу?
4. Почему я пришел на марш 12 июня?
5. Участвовал ли я в последующей согласованной акции?
6. Находился ли я в толпе в ходе манифестации?

Эти вопросы весьма органично звучали бы из уст государственного обвинителя, желающего доказать беспристрастному судье мою вину в форме умысла в предположительно свершенном мною правонарушении. В данном же случае, по-видимому, судья желала доказать мою вину самой себе.

Судья также активно пыталась поймать меня на противоречиях. Указывая на сделанное мной Фото 4 (которое приобщено к материалам дела, а также прилагается к настоящей жалобе), судья спросила меня, где, по моему мнению, находятся изображенные на фото участники манифестации. Когда я ответил, что на пешеходном переходе, судья вступила со мной в полемику. Она высказала мнение, что люди на фото стоят не только на переходе, но и на проезжей части.

Этот тезис был бы вполне естественен для государственного обвинителя, выражающего в ходе прения сторон свою оценку доказательств защиты. Ведь обвинитель должен убедить беспристрастного судью в истинности своей версии обстоятельств дела. В данном же случае, по-видимому, судья стремилась убедить саму себя в истинности версии обвинения, согласно которой манифестация создавала помехи транспорту.

1.3. Допрос первого свидетеля защиты

Примерно в том же ключе судья проводила допрос первого свидетеля защиты. Этим свидетелем был мой несовершеннолетний сын, который пришел на манифестацию вместе со мной и был задержан почти сразу же после меня.

Судья задала свидетелю следующие вопросы (тоже близко к тексту).

1. Сам ли он изъявил желание придти на манифестацию?
2. Знает ли свидетель правила проведения публичных мероприятий?
3. Знает ли свидетель, что шествие было несогласованным?
4. Знает ли свидетель, что на другой день была назначена согласованная акция? (Судья ошибочно назвала согласованную акцию маршем, но свидетель уточнил, что это был митинг.)
5. Знает ли свидетель о последствиях участия в несогласованных манифестациях?
6. Предупреждала ли полиция о несогласованности акции?
7. Выходили ли манифестанты на проезжую часть?

Эти вопросы (особенно вопросы 1-5) были бы весьма органичными для государственного обвинителя в деле о привлечении свидетеля к ответственности за административное правонарушение. Ответами на эти вопросы обвинитель мог бы попытаться доказать беспристрастному судье вину моего сына в предполагаемом административном правонарушении с его стороны.

В данном случае не совсем понятно, кому и зачем судья пыталась доказать вину свидетеля. (Неужели самому свидетелю?) К обстоятельствам вменяемого мне правонарушения вопросы 1-5 явно никакого отношения не имеют.

После ответа свидетеля на вопрос 7 судья предъявила ему упомянутое выше Фото 4 (замечу, по поводу этого доказательства защита свидетеля не допрашивала) и спросила, где, по его мнению, расположены изображенные на фото люди. Когда свидетель ответил, что на пешеходном переходе, обозначенном желтыми и белыми полосами, судья вступила с ним в дискуссию: «вот это желтые, а вот они заканчиваются» [судья о полосках на асфальте]. Судья также спросила, считает ли свидетель «это» (предположительно, поведение людей на Фото 4) «правильным».

Не совсем понятно, какое значение для разрешения вопроса о моей ответственности за участие в манифестации имеет мнение данного свидетеля о местонахождении людей с Фото 4, а также оценка свидетелем поведения людей на фото.

По-видимому, судья по-прежнему пыталась доказать самой себе, что манифестанты создавали помехи транспорту.

1.4. Допрос второго свидетеля защиты

Вторым свидетелем защиты была корреспондентка, которая была на месте событий по редакционному заданию и сделала одну из приобщенных к материалам дела фотографий. Судья задала ей следующие вопросы.

1. Знает ли свидетель о несогласованности акции?
2. Находились ли манифестанты на проезжей части?

Остается лишь гадать, какое правовое значение имеет знание или незнание этого свидетеля о несогласованности акции. На второй вопрос свидетель ответила отрицательно.

Судья допрашивала обоих свидетелей первой, после чего защите (то есть мне) предоставлялась возможность задать свидетелям свои вопросы.

1.5. Доклад судьи об обстоятельствах дела

После допроса свидетелей судья сделала (по ее выражению) «доклад об обстоятельствах правонарушения».

А именно, судья зачитала из протокола об административном правонарушении фрагмент, описывающий обстоятельства моего задержания по версии обвинения, а также содержащий правовую оценку моих действий по версии обвинения. Завершался зачитанный судьей фрагмент тезисом о том, что я «совершил административное правонарушение, предусмотренное ч. 6.1 ст. 20.2 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях».

Этот доклад и этот тезис были бы совершенно естественны в устах государственного обвинителя, представляющего беспристрастному судье свою версию фактов дела и свою правовую оценку этих фактов. Однако в данном случае получилось, что судья в процессе объявила о моей виновности еще до того, как формально оценила доказательства и вынесла постановление по делу!

Никаких свидетелей моего предполагаемого правонарушения сторона обвинения (в лице судьи?) не вызывала.

1.6. Выступление защиты и прения

Затем судья дала мне и моему адвокату возможность высказать нашу позицию по делу (мы подержали позицию, сформулированную в моих объяснениях), после чего объявила о начале судебных прений.

Термин «прения» означает спор тяжущихся сторон. Однако спорить мне и моему адвокату оказалось не с кем. Ведь представителя обвинения в суде не было! В связи с этим мне так и не удалось узнать, например, как относится обвинение к моему заявлению о фальсификации доказательств полицией (см. далее).

Судья, разумеется, не стала участвовать в прениях на стороне обвинения.

1.7. Постановление по делу

После «прений» судья удалилась для вынесения решения и примерно через полтора часа вынесла постановление по моему делу. В нем судья полностью присоединилась к версии обвинения в части фактов дела, а также к правовой оценке этих фактов, данной обвинением в протоколе об административном правонарушении.

К этому судья в своем постановлении сочла нужным добавить следующее (синтаксис и пунктуация оригинала сохранены).

«О том, что Будылин С.Л. был проинформирована [sic] о незаконности названного выше публичного мероприятия, не отрицалось самим Будылиным С.Л. в судебном заседании, который показал, что знал о несогласованности мероприятие [sic] проходившее [sic] 12 июня 2019 года, в связи с чем, принятие участия в данном мероприятии носит признаки деструктивного характера».

«Деструктивный характер» не является элементом правонарушения, предусмотренного вменяемой мне нормой КоАП. Судя по постановлению, «деструктивный характер» не был признан и отягчающим обстоятельством. Возможно, этим пассажем судья желала выразить свое личное отрицательное отношение к моему участию в манифестации. (Несомненно, на это она имеет полное право.)

В итоге судья назначила мне штраф в размере 15 тысяч рублей.

В общей сложности мой процесс занял примерно три часа, в том числе примерно два часа на написание судебных актов.

Таким образом, судья в процессе фактически взяла на себя роль государственного обвинителя, что исключило возможность проведения справедливого судебного разбирательства.

2. Судья необоснованно отказала в вызове свидетелей-полицейских

Я ходатайствовал о вызове в качестве свидетелей двух полицейских: М.А. Косова и Е.Г. Баландина. Однако судья это ходатайство отклонила.

Первый полицейский составил рапорт и объяснение об обстоятельствах моего задержания. На основании этих документов был составлен протокол об административном правонарушении. Протокол составил другой сотрудник полиции, который не обладал непосредственным знанием об обстоятельствах задержания. Этот последний протокол судья в итоге положила в основу своего постановления.

Между тем изложенная в рапорте и объяснениях г-на Косова версия событий радикально противоречит доказательствам (включая показания свидетелей и фотографии с места событий), представленным в процессе защитой.

По-видимому, г-н Косов — единственный человек, который мог бы сообщить о происхождении сведений, на которых было построено мое дело. Он является ключевым свидетелем, без допроса которого невозможно справедливое разрешение дела.⁵

Второй полицейский подписал протокол о моем доставлении в отделение полиции, в который впоследствии были внесены изменения неизвестными лицами (подробности см. далее). Он мог бы прояснить вопрос о том, действительно ли полиция подправила этот документ, и, если да, то кто конкретно это сделал.

Иначе говоря, показания г-на Баландина могли бы подтвердить или опровергнуть фальсификацию документа полицейскими. А, значит, пролить свет на то, стоит ли доверять всем остальным доказательствам, включенным полицией в материалы дела.

Думаю, г-на Баландина также следует признать ключевым свидетелем в указанном выше смысле.

Учитывая, что судья фактически взяла на себя роль государственного обвинителя, ее отказ вызвать в суд свидетелей-полицейских в некотором смысле выглядит логично. Для обвинения нет никакого резона вызывать в суд авторов этих сомнительных документов. Ведь данные ими показания могут поставить под удар позицию обвинения!

Однако с точки зрения судьи, являющегося беспристрастным арбитром между обвинением и защитой, отказ вызвать в суд важнейших свидетелей по делу — это просто абсурд.

Таким образом, судья отказала мне в вызове ключевых свидетелей, что сделало невозможным справедливое судебное разбирательство по моему делу.

3. Судья неверно установила обстоятельства моего задержания

Я не отрицал своего участия в несогласованном шествии, однако оспаривал достоверность сведений, изложенных в полицейских документах.

Сторона обвинения (в лице судьи?) доказывала обстоятельства моего задержания при помощи рапорта и объяснений полицейского Косова М.А. В обоих документах описания этих обстоятельств тождественные, включая опечатки. (Как упоминалось выше, я ходатайствовал о вызове самого г-на Косова в качестве свидетеля, но судья отказала.)

Тот же текст практически без изменений был переписан в постановление об административном правонарушении, составитель которого при задержании не присутствовал. Других доказательств обстоятельств задержания у обвинения не было.

Я доказывал обстоятельства задержания своими показаниями, показаниями двух свидетелей, а также фотографиями, сделанными мной и одним из свидетелей.

Рапорт и объяснения г-на Косова написаны «под копирку»: насколько мне известно, в тот же самый день та же самая судья рассматривала еще несколько дел, где обстоятельства задержания доказывались рапортами с практически тождественным текстом, с заменой лишь фамилий.

В рапорте и объяснениях полицейского говорится, в частности, следующее (орфография, синтаксис и пунктуация оригинала сохранены).

«Около 14 часов 00 минуту [sic] по адресу: г. Москва ул. Петровка 38 был задержан гр. Будылин С.Л. … Создовал [sic] помехи функционированию объектов транспортной инфраструктуры Московского метрополитена (входы, выходы вестибюлей станция Метро Тургеневская, Чистые Пруды, Сретенский бульвар, Трубная) создавая помехи пассажира [sic] на остановочных пунктах наземного пассажирского транспорта, мешали [sic] движению пешеходов ограничивая их доступ к культурным мероприятиям организованным властями города посвященных [sic] Дню России.

Гр. Будылин С.Л. … находился в составе группы около 200 человек на ул. Петровка д. 38 г. Москвы, при этом выкрикивал лозунги свободу Голунову [sic], свободу политзаключенным, привлекая внимание граждан и средства [sic] массовой информации. На неоднократные требования сотрудников полиции через громкоговорящие устройства прекратить свои противоправные действия» [на этом предложение обрывается].

В этом тексте, если абстрагироваться от грамматических и синтаксических ошибок, содержатся следующие утверждения.

1. Я был задержан около 14:00.
2. Я был задержан по адресу Петровка, 38.
3. Я создавал помехи на четырех станциях метро и наземных остановках транспорта.
4. Не указанные в рапорте люди мешали движению пешеходов.
5. В момент задержания я находился в составе группы численностью около 200 человек.
6. В момент задержания я выкрикивал лозунги.

Утверждения 3 и 4 голословны. Они, по сути, являются слегка перефразированной формулировкой вменяемой мне нормы КоАП, без каких-либо конкретных фактических деталей. Так, в документах не сказано, кому именно, когда и каким образом я «создавал помехи» на станциях метро и остановках. Иначе говоря, утверждения 3 и 4 являются умозаключениями, которые не подкреплены доказательствами.

В подписанных г-ном Косовым документах не утверждается, что именно он меня задерживал. Не утверждается также, что он был свидетелем моего задержания. Сообщается лишь, что в тот день г-н Косов находился «по адресу г. Москва, дома №1 по Чистопрудному бульвару далее по Сретенскому, Рождественскому, и Петровскому бульварам до ул. Петровка, д.38» (пунктуация оригинала сохранена).

В связи с этим возникает вопрос, откуда г-ну Косову стало известно о заявленных в рапорте фактах, и насколько он убежден в их достоверности. Этот вопрос я бы с удовольствием задал г-ну Косову. Для оценки степени достоверности его показаний также было бы полезно сличить его внешность с приобщенными к материалам дела фотографиями задержавших меня полицейских. Однако ни того, ни другого мне сделать не удалось, так как судья полицейского не вызвала.

Согласно моим показаниям, а также показаниям свидетелей, обстоятельства задержания были совсем иными.

1. Я был задержан в 13:30.
2. Я был задержан на Страстном бульваре у памятника Высоцкому (это примерно квартал от Петровки, 38).
3. В момент задержания я был один.
4. Я не выкрикивал лозунгов и вообще вел себя спокойно.
5. Я был задержан при попытке сфотографировать полицейских на фоне «автозака» (полицейского автобуса для перевозки заключенных).

Свидетели также показали, что демонстранты передвигались по тротуарам, не толкались, переходили улицы на зеленый свет и по пешеходным переходам. Все эти показания, включая место и время задержания, подтверждались приобщенными к материалам дела фотографиями (с указанием системного времени).

Чисто теоретически нельзя исключить, что г-н Косов в 14:00 действительно задержал у Петровки, 38 какого-то гражданина, выкрикивавшего лозунги в составе группы из 200 человек. Но это точно был не я, так как на тот момент я уже полчаса как сидел в автозаке совсем в другом месте.

Судья, оценив упомянутые доказательства, сочла доказанными обстоятельства моего задержания в полицейской версии. Установленные судьей факты описаны в ее постановлении следующим образом (синтаксис и пунктуация оригинала сохранены).

«12 июня 2019 года, в 14 ч. 00 мин. Будылин С.Л. по адресу: город Москва ул. Петровка д. 38 … создал помехи функционированию объектов транспортной инфраструктуры Московского метрополитена (входы, выходы вестибюлей станция Метро Тургеневская, Чистые Пруды, Сретенский бульвар, Трубная), создавал помехи пассажирам на остановочных пунктах наземного пассажирского транспорта, мешал движению пешеходов ограничивая их доступ к культурным мероприятиям организованным властями города, посвященных [sic] Дню России.

Будылин С.Л. … находился в составе группы около 200 человек на ул. Петровка д. 38 города Москвы, при этом выкрикивал лозунги в поддержку Ивана Голунова. На неоднократные требования сотрудников полиции через громкоговорящие устройства прекратить свои противоправные действия, не реагировал …».

Как видим, судья просто скопировала описание фактов дела из рапорта и объяснений полицейского (или, скорее, из производного от них протокола об административном правонарушении).

Судья лишь исправила некоторые, хотя и не все, грамматические ошибки и фактические нелепицы. Так, из полицейского описания исчез якобы выкрикивамый мной лозунг «Свободу Голунову!»: ведь Голунов в момент моего задержания давно уже был на свободе, на что я и указал в своем выступлении в суде.

Впрочем, некоторые другие нелепости были добавлены. Если принимать установленные судьей факты за чистую монету, то придется признать, что я не только «создал помехи» на четырех станциях метро, но и сделал это ровно в 14:00, находясь при этом по адресу Петровка, 38. (В реальности, напомню, я в это время давно сидел в автозаке на Страстном бульваре в присутствии множества свидетелей, включая других задержанных и полицейских.)

Думаю, любому разумному наблюдателю из сопоставления перечисленных доказательств очевидно, что судья совершила ошибку в вопросе факта, неправильно установив обстоятельства рассматриваемого ею дела.

4. Судья неправильно применила норму КоАП

Возникает вопрос о причинах столь странного вывода судьи о фактах дела.

Действительно ли судья поверила в достоверность записанных ею в судебный акт обстоятельств моего задержания? То есть в достоверность абсурдного текста из малограмотного рапорта, подписанного неизвестным ей человеком? И в то, что моя версия событий, подтвержденная в судебном процессе реальными свидетелями и подробным фоторепортажем, является ложной?

Я отбрасываю эту гипотезу как невероятную.

Но почему же тогда судья с такой легкостью переписывает в свой судебный акт описание ключевых обстоятельств рассматриваемого ею дела из явно подложного документа?

Думается, дело здесь вот в чем.

Очевидно, судья полагает, что самого факта моего участия в несанкционированном марше (а я этот факт не отрицал) уже достаточно для применения ко мне санкций.

Элементы правонарушения, установленные вменяемой мне статьей КоАП (а именно, создание помех транспорту или пешеходам) судья рассматривает как пустую формальность. А потому считает, что их не грех доказывать любыми подручными средствами. В том числе при помощи голословных утверждений, содержащихся в очевидно подложном рапорте отсутствующего в суде полицейского. Вызывать же этого полицейского в суд в качестве свидетеля совершенно ни к чему.

По существу, судья применяет норму КоАП в усеченном варианте, согласно которому участие в несанкционированной манифестации влечет штраф, и на этом точка.

Коль скоро в деле имеется корректно оформленный полицией протокол об административном правонарушении, подтверждающий задержание обвиняемого на несанкционированной акции, то обвиняемый должен быть наказан. Конкретные обстоятельства задержания значения не имеют. И никакие представленные защитой доказательства не могут предотвратить наказания обвиняемого! Очевидно, именно в этом состоит логика данного судебного решения.

Если так, то судья совершает грубую ошибку в вопросе права.

Во-первых, не дело судьи править нормы закона, тем более в сторону ущемления прав граждан. Если в законе сказано, что штраф налагается при условии «создания помех», судья обязан по существу разобраться, создала ли манифестация такие «помехи», кому конкретно, в чем именно они выразились, и какие у стороны обвинения есть доказательства всего этого. Думаю, имеет значение также и то, были ли «помехи» от манифестации существенными или же лишь тривиальными, сопоставимыми с помехами от обычного плотного движения пешеходов.

Во-вторых, лишь оговорка о «помехах» — которую судья, по сути, проигнорировала — делает вмененную мне норму КоАП соответствующей Конституции (да и то под вопросом). Ведь для ограничения конституционной свободы манифестаций необходимо, чтобы манифестация серьезно затрагивала какие-то другие конституционно значимые ценности.

При отсутствии или игнорировании оговорки о «помехах», содержащейся в рассматриваемой норме, получится, что можно штрафовать участников мирных манифестаций, не причинивших ущерба ничьим интересам (за исключением разве что личных интересов политиков и чиновников, против которых направлена манифестация). Такой подход был бы очевидным нарушением Конституции.

Таким образом, судья неправильно применила норму КоАП, не исследовав по существу вопрос о «создании помех» несогласованной манифестацией.

5. Судья не дала оценки фактам фальсификации доказательств

Как явствует из вышеизложенного, рапорт и объяснения г-на Косова абсолютно не соответствуют реальным обстоятельствам моего задержания. То есть оба этих документа (рапорт и объяснения) являются подложными. На основании этих документов был впоследствии составлен протокол об административном правонарушении, который, в свою очередь, стал основанием для наложения на меня штрафа судьей.

Следует отметить, что многие из содержащихся в подложных документах утверждений не имеют существенного значения для применения вменяемой мне нормы КоАП. Эта норма не карает ни за нахождение в составе группы, ни за выкрикивание лозунгов, ни за привлечение внимания граждан и СМИ, ни даже за неподчинение требованиям полиции. В норме идет речь лишь о создании манифестацией помех транспорту или пешеходам.

Вместе с тем очевидная подложность рапорта и объяснений совершенно обесценивает и без того голословные утверждения о создании таких помех, содержащиеся в этих документах. Рапорт и объяснения являются недопустимыми доказательствами, как и производный от них протокол об административном правонарушении.

Несмотря на мое заявление о фальсификации доказательств полицией, судья отказалась признать эти доказательства недопустимыми и положила упомянутые документы в основу принятого ею судебного акта.

Это был не единственный случай фальсификации доказательств в моем деле.

Уже после того, как мне выдали копии составленных полицейскими документов о моем задержании, но до того, как материалы были переданы в суд, кто-то внес изменения в один из документов. А именно, было исправлено время в протоколе о моем доставлении в отделение полиции. Правильное время (14:30) было от руки исправлено на ложное время (15:30), которое, однако, соответствовало времени, указанному в протоколе административного задержания как у меня, так и у других задержанных.

Исправление хорошо заметно при сравнении моей копии протокола и оригинала, имеющегося в деле. По-видимому, полицейские подчистили протокол о доставлении в ответ на мое же замечание о неверно указанном времени, сделанное в объяснениях к протоколу об административном задержании.

Само по себе точное время доставления не имеет существенного значения для разрешения данного дела. Однако фальсификация протокола полицией иллюстрирует отношение полицейских к доказательствам по делу.

На мой взгляд, факт фальсификации полицией одного из протоколов окончательно лишает доказательственной ценности все документы, представленные полицией в моем деле. Во всяком случае, без пристального исследования того, кто, когда и при каких обстоятельствах эти документы составлял.

Казалось, судью в процессе очень заинтересовал факт фальсификации протокола. Она внимательно изучила представленную мной копию протокола о доставлении (сделанную до подчистки), после чего удовлетворила мое ходатайство о приобщении этой копии к материалам дела.

Однако никакой оценки фактам фальсификации документов полицией судья так и не дала. В судебном акте этой теме посвящено лишь полфразы, да и то с неясным смыслом. По словам судьи, «неточное установление времени и места задержания, не свидетельствует о неправомерности вменяемого Будылину С.Л. административного правонарушения [sic]» (пунктуация оригинала сохранена).

Таким образом, судья отказалась оценить факты фальсификации полицией доказательств по моему делу, что сделало невозможным справедливое судебное разбирательство.

Выводы

Суд первой инстанции не оценил должным образом представленных защитой доказательств и аргументов.

В ходе судебного процесса судья Мордвина Ю.С. совершила ряд ошибок.

1. Судья, отклонив мое ходатайство о привлечении к процессу представителя обвинения, фактически взяла на себя роль государственного обвинителя. Судья представляла в процессе доказательства обвинения и правовую позицию обвинения, активно допрашивала свидетелей, после чего сама же оценивала представленные ею от имени обвинения доказательства и аргументы.
2. Судья злоупотребила своим судейским усмотрением, необоснованно отказав в вызове в суд свидетелей-полицейских. Эти полицейские являются ключевыми свидетелями по делу, которые могли бы прояснить обстоятельства моего задержания и предполагаемых фальсификаций материалов дела полицией.
3. Судья совершила явную ошибку в вопросе факта при установлении обстоятельства моего задержания. Она пренебрегла многочисленными доказательствами защиты, включая фотографии и детализированные показания свидетелей, и установила факты дела на основании невнятного рапорта за подписью отсутствующего в суде полицейского.
4. Судья совершила ошибку в вопросе права, неправильно применив норму КоАП. А именно, судья не исследовала по существу вопрос о наличии или отсутствии упомянутых в норме «помех» транспорту и пешеходам.
5. Судья не дала оценки представленным мной доказательствам фальсификации документов полицией. Эта фальсификация сама по себе является основанием для прекращения дела.

Эти ошибки сделали невозможным справедливое судебное разбирательство по моему делу и в итоге привели судью к принятию неверного решения по существу дела.

Полагаю, что производство по моему делу подлежит прекращению ввиду отсутствия события правонарушения.

1 июля 2019 г.

______________

Будылин С.Л.

[1] На 12 июня 2019 года был запланирован мирный марш в поддержку Ивана Голунова, журналиста, занимающегося расследованиями фактов коррупции. За несколько дней до этого СМИ сообщили, что полицейские задержали журналиста и возбудили против него уголовное дело. Голунов заявил, что полицейские подбросили ему наркотики. Власти Москвы запретили проведение марша. За день до намеченного марша, после бурной общественной реакции и вмешательства вышестоящих властей, с Голунова были сняты все обвинения. Тем не менее мирный марш в поддержку журналиста, а также в целом против полицейского произвола, состоялся в намеченное время. По оценке СМИ, в марше приняло участие 2500 человек. Однако полиция не допустила прохода манифестантов по намеченному маршруту. По данным правозащитников, в ходе марша полиция задержала не менее 530 человек. По-видимому, на большинство из задержанных (включая заявителя по настоящему делу) были составлены протоколы об административном правонарушении с последующим направлением дела в суд для назначения наказания. См., например:

• В Москве задержан корреспондент отдела расследований "Медузы" (является иностранным агентом) // Интерфакс. 07.06.2019. https://www.interfax.ru/russia/664214;
• Дело Ивана Голунова: какие вопросы остались после освобождения журналиста // РБК. 12.06.2019. https://www.rbc.ru/society/12/06/2019/5cffbe399a7947f9b48cd75b;
• «Антиправительственный лозунг „Иван Голунов“»: итоги марша 12 июня // ОВД-Инфо. 13.06.2019. https://ovdinfo.org/articles/2019/06/13/antipravitelstvennyy-lozung-ivan-golunov-itogi-marsha-12-******;
• Суды над задержанными во время марша в поддержку Ивана Голунова 12 июня // ОВД-Инфо. 17.06.2019. https://ovdinfo.org/news/2019/06/17/sudy-nad-zaderzhannymi-vo-vremya-marsha-v-podderzhku-ivana-golunova-12-****** (все названные в этой сноске страницы сайтов просмотрены 30.06.2019).

[2] Ч. 6.1 ст. 20.2 КоАП: «Участие в несанкционированных собрании, митинге, демонстрации, шествии или пикетировании, повлекших создание помех функционированию объектов жизнеобеспечения, транспортной или социальной инфраструктуры, связи, движению пешеходов и (или) транспортных средств либо доступу граждан к жилым помещениям или объектам транспортной или социальной инфраструктуры, - влечет наложение административного штрафа на граждан в размере от десяти тысяч до двадцати тысяч рублей, или обязательные работы на срок до ста часов, или административный арест на срок до пятнадцати суток; на должностных лиц - от пятидесяти тысяч до ста тысяч рублей; на юридических лиц - от двухсот тысяч до трехсот тысяч рублей» (часть 6.1 введена Федеральным законом от 21.07.2014 N 258-ФЗ).

[3] Постановление по делу об административном правонарушении судьи Мещанского районного суда Мордвиной Ю.С. от 26.06.2019 № 5-1344/2019.

[4] См., например: Постановление Конституционного Суда РФ от 28 ноября 1996 г. № 19-П. См. также постановления Европейского суда по правам человека: Киприану против Кипра, постановление от 27 января 2004 года, жалоба № 73797/01; Озеров против России, постановление от 18 мая 2010 года, жалоба № 64962/01; Малофеева против России, постановление от 30 мая 2013 года, жалоба № 36673/04; Карелин против России, постановление от 20 сентября 2016 г., жалоба № 926/08.

[5] Ч. 1 и п. (d) ч. 3 ст. 6 Европейской Конвенции о правах человека. См.: постановления Европейского суда по правам человека: Люди против Швейцарии, постановление от 15 июня 1992 г., п. 49; Мирилашвили против России, постановление от 11 декабря 2008 г., жалоба № 6293/04, пп. 163-164. См. также: Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 20.01.2010 N 1ПК10; Постановление Верховного Суда РФ от 20.12.2013 №11-АД13-27.